Виталий Фурса: «Капитаном был еще в школе»

В

«Кубань» Виталий Фурса, воспитанник тренера Эдуарда Антонянца, попал по футбольным меркам поздно - в 24 года. До этого в его карьере были пять сезонов в составе армейской команды «Звезда», с которой он выиграл Кубок Краснодарского края. В 1970-м он повторил это достижение с коллективом завода имени Седина, после чего был замечен тренером желто-зеленых Петром Щербатенко. С этого времени в течение 10-ти лет с годичным перерывом, связанным с «командировкой» в майкопскую «Дружбу», Фурса выходил на поле в футболке «Кубани» в 282-х матчах и 34 раза огорчал вратарей соперников. При его 6-летнем капитанстве «Кубань» стала чемпионом России-1973 и в 1979-м вышла в высшую лигу чемпионата СССР, а в период его 4-летнего пребывания на посту начальника команды могла вернуться в «вышку».

О славных годах в главной команде края, «сухих листах», тренерских успехах и многом другом легендарный капитан, отметивший недавно свое 70-летие, рассказал в интервью корреспонденту «Независимой спортивной газеты».

- Спасибо футбольному клубу «Кубань» за то, что с его помощью удалось собрать вместе многих, с кем я играл, а еще пришел Марат Галоян, который недавно отметил 80-летие. А вообще, сам день рождения отметил в кругу семьи - жены, детей и внучки. Первым меня в этот день по традиции поздравил младший сын Роман, вслед за ним старший, Вадим, ну и супруга, конечно, от них не отстала (улыбается). А в целом, телефон разрывался от звонков.

- Они оба играли в свое время, но на городском уровне. Вадим, между прочим, подавал большие надежды, потому что от природы смышленый, но из-за слабой физической подготовки не попал в команду мастеров. Собственно, в этом мы с ним похожи: у меня в молодости «физика» тоже страдала, потому в «Кубани» я оказался лишь в 24 года. Я пробовал себя в команде еще в 17 лет, но тогда мне сказали: «Слаб физически по всем параметрам».

- Да, я предугадывал развитие событий, что помогало мне опережать соперников в единоборствах или хотя бы мешать им, прессинговать, успевать их накрывать. Именно из-за этого в конце сезона-1976 в матчах в Ивано-Франковске и Кишиневе тогдашний тренер «Кубани» Виктор Гуреев поставил меня на позицию последнего защитника. А с приходом в следующем году Виктора Георгиевича Королькова сначала играл в опорной зоне, а чуть позже вернулся в центр обороны.

- Тогда еще была позиция полусреднего нападающего, и в первый свой сезон я играл под 10-м номером. А в 1972-м старший тренер команды Станислав Семенович Шмерлин ставил меня уже опорником с формулировкой: «Виталик, надо дирижировать игрой, у тебя есть для этого способности». В итоге большую часть карьеры я провел в опорной зоне.

- Когда я играл за «Звезду» и завод имени Седина, мы были на ведущих ролях в краевых соревнованиях, и там я набрался необходимого опыта. К тому же, у меня задатки лидера с рождения, наверное, поэтому уже во второй свой сезон в «Кубани» я стал капитаном команды.

- Однажды я не сдержался - было это в 1978-м в домашнем матче с вильнюсским «Жальгирисом». Я подстраховывал в обороне Женю Половинко и играл против их нападающего Витаутаса Дирмейкиса, который в отместку за то, что я его постоянно опережал в борьбе за мяч, не нашел ничего лучшего, как постоянно наступать мне на ахилл. И в один момент я уже не выдержал, и получилось, скажем так, рукоприкладство. Я, конечно, был неправ в том эпизоде, однако вся наша Восточная трибуна начала свистеть в адрес именно Дирмейкиса. Судил встречу москвич Глебов, и у него не было выбора, кроме как меня удалять. Но он быстро понял, что к чему, и удалил еще и литовца за систематические провокации.

- Я был капитаном еще в сборной школы, с которой мы в течение 5-ти лет в своей возрастной группе становились чемпионами Краснодара. Кстати, в молодости я играл не только в футбол. В военном училище в составе баскетбольной команды стал чемпионом ВВС, плюс там же играл в гандбольной сборной, куда меня приглашал наш легендарный тренер Александр Тарасиков. Человек Александр Иванович, конечно, сложный, но у великих людей всегда характер непростой. А то, что Тарасиков для кубанского гандбола сделал даже больше, чем Корольков для «Кубани» футбольной, это бесспорно.

- Я сам по характеру человек незлой, если надо, либо промолчу, либо мягко выскажу свое мнение. Собственно, в состав «Кубани» в сезоне-1971 поэтому и вписался быстро, придя в команду с зимнего первенства края, и по итогам чемпионата был признан ее лучшим футболистом, а на следующий год и вовсе стал капитаном. Единственное, не удалось мне как лидеру найти общий язык с тренером Геннадием Матвеевым, который в 1974-м отправил восьмерых ребят, и меня в том числе, в «ссылку» в Майкоп.

- Дело в том, что почти все время межсезонья Матвеев провел в Ростове-на-Дону, где, по идее, должен был принять СКА, но что-то у него там не срослось. В итоге он вернулся в Краснодар, однако готовил нас к сезону Владимир Бражников, который на тот момент совсем недавно закончил игроцкую карьеру и не имел большого тренерского опыта. В результате мы, обладая солидным по именам составом, оказались физически не готовы к сезону, однако Матвеев свою вину в этом признавать не хотел. Полузащитникам после матчей он говорил, что те не помогают защитникам, и наоборот, потому мы, мол, и проигрываем.

- В сентябрьском выездном матче в Баку с «Нефтчи», когда он оставил в запасе Володю Суренкова и Сашу Лупанова, основных игроков, и мы были разгромлены со счетом 1:5. А перед этим в Кутаиси он поставил Суренкова, всю жизнь игравшего на позиции свободного защитника, на левый фланг обороны, где быстроногий торпедовец Габичвадзе его буквально затерзал. Кроме того, Матвеев на тренировках терроризировал Олега Куща, Володю Лобанова, Сашу Лупанова… В итоге я как капитан пошел к начальству просить принять меры, и меня там вроде бы поняли. Но Матвеев оказался хитрее и заявил руководству, что мы не хотим играть. В конечном счете, виновными в конфликтной ситуации признали нас, футболистов, а не тренера.

- Напротив, через пару дней болельщики встречали меня возле дома с жестким вопросом: «Почему вы отказались играть?» И объяснить им свою правоту было ой, как непросто.

- До конца сезона оставалось больше месяца, и ко мне и Саше Артеменко сразу проявила интерес майкопская «Дружба». Саше сказали, что заявят его, если он сдаст в Краснодаре квартиру, и он, холостой, так и сделал. А у меня младшему сыну было всего 2 месяца, и сдать свою трехкомнатную я не мог. В итоге Артеменко заявили, а меня нет, ситуация повисла в воздухе. Прояснилось все только по окончании сезона, когда Матвеева убрали и летом 1975-го начали возвращать «сосланных». Но к тому моменту я имел договоренность с майкопчанами, что отыграю за них второй круг сезона, и потому заверил нового начальника команды в «Кубани» Бориса Кузьмича Рябко, что вернусь в новом сезоне - он меня понял без лишних вопросов.

- Запомнились, поскольку мы тогда чуть не вышли в первую лигу. Но в конце сезона нам предстояли тяжелейшие выезды в Махачкалу и Грозный, где мы дважды уступили и стали в результате лишь третьими. Болельщики в Майкопе меня любили, особенно за «сухие листы» с угловых. Помню, перед выездом в Махачкалу в домашней встрече с таганрогским «Торпедо» забил прямым ударом Саше Балахнину, который впоследствии играл в «Кубани».

- Секрет, наверное, смешной и банальный. В детстве мама редко когда могла купить мне кеды, и я бегал в основном босиком и разбивал большие пальцы ног до крови. Поэтому бил по мячу в основном шведой, отсюда и такой поставленный удар. Плюс у меня, признаюсь, косолапие с малых лет, что, в конечном счете, помогало сильнее закручивать мяч. В «Кубани» ребята просили с угловых и штрафных навешивать шведой на ближнюю штангу, и тот же Саша Плошник много голов забил с моих передач. Причем я подавал с обоих флангов, и Корольков говорил про меня: «Фурсе левая нога не нужна, у него есть правая шведа».

- Выходит, в Советском Союзе было два таких мастера «стандартов» - это Валерий Лобановский и вы?

- Да, но Лобановский, в отличие от меня, исполнял внутренней стороной стопы, и удар или навес получался у него как бы «резаным». К тому же, он подавал только с левого фланга. Кто еще мог так исполнять шведой? Помню, когда в «Кубани» играл бразилец Маркос Пиццелли, он однажды забил «Рубину» почти такой же гол, какой я в 1977-м «Знамени Труда» из Орехово-Зуево. Вратарь тогда поставил «стенку», думая, что я пробью в ближний угол, а я послал мяч в тот угол, где он стоял, и забил.

- Пенальти, если честно, я бить боялся. Однажды, еще играя за завод имени Седина, с 11-метровой отметки промахнулся и долго к «точке» не подходил. Хотя в 1973-м в чемпионате и финальной «пульке» первенства России в случае ничейного результата приходилось бить послематчевые пенальти, и я подходил к отметке четырежды. И во всех сериях забивал - с «Трактором» из Павлодара, симферопольской «Таврией», «Уралмашем» из Свердловска и смоленской «Искрой». Причем в последнем случае мы выиграли со счетом 11:10, и бить пришлось даже Володе Лобанову с перевязанной после игрового столкновения головой. Но больше к «точке» я не подходил.

- Опасался обреза со стороны партнера. Например, всегда говорил крайним защитникам Леше Овчинникову и Толику Рыбаку: если получили мяч, то отдайте пас либо пробейте, но не передерживайте его, чтобы не обрезать.

- Да, честно скажу, чувствовал. Помню, мы однажды при Королькове играли в Орджоникидзе, а я тогда только восстановился от травмы голеностопа. В первом тайме шел дождь, поле сырое, и у нашего вратаря Саши Артеменко не получалось выносить мяч в поле со свободного удара - он его обычно отправлял высоко в небеса, за что «Король» на него ругался. Поэтому Саша попросил меня выносить. От этого под конец матча больной голеностоп начал ныть, и я минут за 15 до конца матча стал просить замену. Но тут Артеменко мне крикнул: «Какая замена, что я без тебя делать буду!» Пришлось доигрывать матч до конца.

- Не сказать, чтобы часто, но пользовался, особенно в важных матчах. Например, в 1979-м в Ярославле, где мы играли судьбоносный матч за выход в высшую лигу с «Шинником». Помню, Леха Овчинников в одном из эпизодов совершил обрез, и мяч попал к форварду хозяев Александру Смирнову, бывшему спартаковцу - я за ним не успевал. Перехват в данном случае был бесполезен, и тогда я сблизился с ним. Он начал работать корпусом, а я сделал вид, что ему поддался, и наклонил свой корпус в его сторону. Но в решающий момент Смирнов дернулся, я развернулся - и я уже первый «на мяче». После матча, помню, тренер ярославцев подошел к Королькову с вопросом: «Какого года рождения парень?», на что Георгич в шутку ответил: «Ему 33 года, дай Виталику умереть спокойно».

- Не собирался, но новый тренер команды Михайлов меня из «Кубани», по сути, списал. После зимних сборов он убрал из состава Овчинникова и Рыбака и начал цепляться к Вите Батарину, а я сыграл только на Кубок страны с харьковским «Металлистом» и московским «Спартаком». Потом начался чемпионат, и на первый матч в Ереване он меня в состав не поставил, дома на поединки с московским «Локомотивом» и тбилисским «Динамо» тоже не поставил. И тогда я начал относиться к себе уже спустя рукава, вплоть, знаете ли, до того, что у меня появился лишний вес. И, как сейчас помню, 18 июня на домашней игре с одесским «Черноморцем» мне команда устроила проводы из «Кубани».

- Да, аплодисменты на трибунах долго не смолкали. «Кубань» тогда победила со счетом 4:0, и после матча болельщики ко мне подходили и говорили: «Виталик, давай мы тебя теперь каждый домашний матч провожать будем!» Я был не против, потому что «Кубань» для меня стала главной командой в карьере. Хотя, честно признаться, за все время не раз звали и в другие коллективы - в Элисту, в Горький, в Одессу. В «Черноморец» меня звали еще в 1973-м, когда «Кубань» принял Станислав Семенович Шмерлин, причем звал сам Юрий Заболотный, который вскоре возглавил одесситов. Он меня уговаривал: «В Одессе дадим тебе комнату, из окон которой Потемкинскую лестницу будешь видеть». Но мне в «Кубани» за победу в первенстве России дали трехкомнатную квартиру, так что жалеть не о чем.

- Конечно, только положительное! Потому что мы не только вернулись в первую лигу, но еще и стали лучшими среди российских команд. Особенно приятно лично мне было, что в столичной газете «Футбол-Хоккей» написали: «Почему Фурса с каждым годом играет все лучше? Он просто знает, что ему нужно прибавлять в скорости и «физике», и к этому стремится». И правда, с годами у меня нормативные результаты становились лучше, а в последний сезон я по ним был и вовсе вторым после Жени Половинко.

- В чем под занавес карьеры вы видели для себя стимул для прогресса?

- Я понимал, что с возрастом былые кондиции уходят, и старался их старательно восстанавливать из большого желания еще поиграть в «Кубани». В итоге благодаря профессиональному отношению к делу в сезоне-1979 провел в чемпионате 44 встречи из 46-ти! Бывали даже моменты, когда мне было противопоказано играть, но наш доктор Аркадий Ардашесович Чахальянц, видя мое желание, говорил одно: «Только не говори ничего Королькову». Я часто страдал ангиной, и ему приходилось в срочном порядке чистить мне гланды, чтобы я мог на поле нормально дышать. Но вот сейчас это сказывается - сердце, увы, барахлит.

- Нет, от серьезных травм Бог меня уберег. Разве что остались следы от рассечений на брови и еще паре мест на голове, которые случились в 1974-м при Матвееве. Он поставил меня за дубль на игру с липецким «Металлургом», и в том матче я серьезно столкнулся с соперником. А первой команде предстояли выезды в Свердловск и Кемерово, и он мне сказал: «Летишь с нами». Поставил меня в состав на встречу с «Уралмашем», а мне еще даже швы не сняли! Ну что ж, пришлось играть через страшную боль…

- Больше, наверное, переживал отец. Помню, когда мне рассекли бровь, он сидел тогда на трибуне, а потом, когда меня уносили за бровку, побежал на беговую дорожку с криками: «Пустите, я отец!» Вообще, папа сильно поспособствовал тому, чтобы я стал футболистом. Так, когда я во дворе рисовал на дверях сарая ворота и бил по ним, то порой промахивался и разбивал мячом соседское окно - ничего, отец приходил домой, вставлял стекло и меня сильно не ругал. Больше за мое увлечение футболом на меня ругалась мама: «Когда уроки делать будешь?» Хотя в аттестате у меня всего две «тройки» - по русскому языку и физике.

- Вообще, я после школы хотел поступать в Ростовский институт иностранных языков - неплохо тогда знал немецкий. Послал документы, а через время они вернулись обратно: не взяли. В итоге после армии поступил в техникум, куда меня приняли даже без экзаменов. Но когда до окончания учебы оставалось 8 месяцев, меня взяли в «Кубань», и техникум пришлось забросить.

- Я серьезно готовился к службе и даже постригся наголо, но в Авиагородке начальник по физподготовке Зверев мне сказал: «Ты что с собой сделал? Ты же в спортроте!» Были у нас утром построения, и тех, кто занимался индивидуальными видами спорта, отпускали в город, а нам, футболистам, давали в руки метлы - и на стадион. Работали мы так до обеда, а потом кто-то из ребят кричал: «Атас, хозяин идет!», и приходил Зверев с указаниями. В чем мне помогла армия, так это в осознании того, что успех в руки сам не придет, нет - его, этого самого успеха, можно добиться только постоянным и кропотливым трудом.

- Ваш пример - то самое редкое сочетание таланта и трудолюбия?

- Мне повезло, что я пришел в юношеское «Динамо» к Эдуарду Дмитриевичу Антоняцу, и он отшлифовал мой талант. Он тогда уже говорил, что я буду играть в команде мастеров, а сейчас на встречах ветеранов называет любимым учеником. Во всех поединках на любом уровне я играл с полной самоотдачей и не смотрел на других, сам себя готовил к матчам.

Первые настоящие успехи пришли, когда забивал решающие голы в двух финалах Кубка края подряд: сначала в 1969-м за «Звезду» ленинградскому «Урожаю», который до этого выступал в классе «Б», а в 1970-м за заводскую команду «Труду» из Черноморского.

- Да, причем мы с Витей и в «Кубань» пришли одновременно. На сборах в гостинице жили вместе, в поездках тоже всегда рядом сидели, а впоследствии и породнились - он стал моим кумом. Вообще, дружил я со многими ребятами. Тот же Саша Артеменко, пока не обзавелся семьей, часто у меня в гостях бывал, после матчей детально обсуждали с ним перипетии игры, а теперь в основном созваниваемся. С Суренковым хорошо общались, но на выходные он часто уезжал в Крымск, к родителям и на рыбалку - Володя до нее большой охотник.

- Пытался, но мне для рыбной ловли терпения не хватало. У меня другое увлечение было - голуби. Я в свое время, доложу вам, являлся самым известным голубятником в Краснодаре, каких у меня только пород не было! Я их привозил и из Дагестана, и из Баку. Когда приходил домой после игр, родители сразу ко мне: «Ну что, Виталик, как прошло, рассказывай». А я сразу в вольер к голубям шел, чтобы стресс снять - и, знаете, помогало.

- Конечно. Никогда не забуду, как в 1979-м, когда мы выходили в «вышку», в июне дома «сгорели» воронежскому «Факелу» со счетом 2:4, а в сентябре уступили в Душанбе «Памиру» - 2:5. Даже в успешные периоды бывает, когда в команде моментами что-то разлаживается, но Корольков исправлял ситуацию быстро. Он говорил: «Не берите в голову, иначе оттуда негатив попадет в сердце», а «особо мнимым» устраивал отдельные беседы. Его любимая фраза была: «Все в жизни не бывает одинаково. После черной полосы наступает белая, и наоборот, но нам надо из черной полосы быстрее выйти». А еще он просил нас друг с другом почаще разговаривать, чтобы наладить взаимосвязь.

- Да, считаю, самая звездная. Мне тяжело, конечно, сравнивать ее с чемпионским составом 1962 года, но средняя линия у нас была очень хорошая. Валера Еркович, Юра Семин, Витя Батарин, молодой Саша Семенюков… А в нападении - Саша Плошник и Сережа Андрейченко, в обороне Володя Комаров, Женя Половинко, Леша Овчинников и Толик Рыбак, в воротах Саша Артеменко… И, конечно, Виктор Георгиевич Корольков на тренерском мостике. Мы пытались выйти в высшую лигу еще в 1978-м, но тогда «Король» сказал: «Нет, ребята, вы еще психологически не готовы». Но за год мы прибавили в психологии, и существенно.

- На ваш взгляд, в «Кубани» были игроки, которых в полном смысле этого слова можно назвать звездами футбола?

- Если брать времена моей юности, такой звездой в «Кубани» был Борис Лобутев - между прочим, чемпион Союза-1958 в составе московского «Спартака» и чемпион России-1962 в составе краснодарцев. Он мог из ничего сделать гол - или сам его сотворить, или классно открыться. В ту же эпоху в «Кубани» играли Николай Ненахов, очень хороший хавбек, и Анатолий Булыгин, большой работяга. Уже в мою бытность звездой был, конечно, Саша Плошник. Когда я на него пасовал, уже знал: первое открывание у него ложное, второе - тоже, а на третьем нужно отдавать. Ну а если с фланга навешивал, то на ближнюю штангу, и он переправлял мяч в дальний угол. А в 1979-м в «Кубани» появился Игорь Калешин - футбольный профессор. Он уникальный игрок: вроде небыстрый, но с необыкновенно быстрым мышлением. Я ему пасовал, и он уходил либо вправо, либо влево, сразу выигрывая пространство. Исходя из этого, он мог уже спокойно отдавать пас или менять вектор атаки. Считаю, что при определенном стечении обстоятельств Игорь мог попасть и в сборную Союза.

- На мой взгляд, Шмерлин был очень серьезным и сильным специалистом. Определенно - одним из лучших. Был наделен фундаментальными знаниями. Но все-таки не обладал в полной мере теми качествами, какие были у Королькова и есть у Петреску. Он мог дать команде хорошую физическую подготовку, однако в плане собственно футбола не настолько тонко иной раз, мне так представляется, понимал некоторые нюансы. А самое главное, у Шмерлина не всегда получалось действиями и поступками располагать игроков к себе. Он был очень жестким и принципиальным человеком. Порой - чересчур. Например, Володю Фофанова Семеныч отчислил из команды за то, что тому сметана на завтраке не понравилась, а Сашу Миронцева - за то, что у того шипы на бутсах стерлись и он вовремя не привел их в порядок…

- На самом деле, он внес очень большую лепту в тот успех. Физическую базу для нашей победы Шмерлин дал, и базу очень основательную. Но сменивший его в конце чемпионата Владимир Будагов внес недостававшую раскрепощенность в коллектив. При Шмерлине мы много бегали на сборах, как мне кажется, чересчур много, а Владимир Суренович не стал ничего трогать в составе, просто придал нам психологической уверенности: «Ребята, вы лучше остальных!» Поэтому, когда в последних 2-х матчах «пульки» от нас требовались 2 победы, мы не растерялись и отгрузили по 4 мяча «Сибиряку» из Братска и «Спартаку» из Костромы.

- Отпраздновать не успели, потому что сразу ушли в отпуск, а через небольшой отрезок времени начались сборы. Не забуду, как приехали в январе в Сочи на подготовительный сбор, и везде по городу красовались афиши: «Чемпион СССР против чемпиона России!» Это мы должны были играть с ереванским «Араратом». На трибунах центрального стадиона имени Славы Метревели яблоку негде было упасть, а мы сыграли вничью - 1:1. Что интересно, Коле Сазонову, который тогда забил гол, сразу дали трехкомнатную квартиру, но через пару месяцев он затерялся в дубле…

- Таковых выделю 4 - это уже упомянутый мной матч в Ярославле, а также 3 поединка с «Янгиером» из Узбекистана за выход в первую лигу в 1977-м. «Янгиер» мы победили дома 2:0, а в гостях уступили 1:2, но в Узбекистане явно начудили судьи. Я бил с дальней дистанции, мяч ударился в штангу и отлетел на ногу Плошнику, который внес его в сетку, а рефери показал - «вне игры». В итоге назначили переигровку в Симферополе, и в Крым приехало очень много наших болельщиков. Там уже на 6-й минуте я забил быстрый гол, а потом игроки «Янгиера» начали грубить, но во втором тайме Плошник забил второй гол, и мы победили. А «Шинник» в 1979-м выходил на нас с предложением «подарить» им победу, но я сказал, что мы хотим в высшую лигу. Они забили первыми гол, однако во втором тайме Игорь Калешин сравнял счет. Потом они забили снова за 12 минут до конца матча, и вот на самом финише Витя Батарин откликнулся на прострел с дуги штрафной - и спасительные для нас 2:2!

- Да. Стадион на большинстве матчей был переполнен: людей порой было столько, что они сидели на одном месте по два человека, располагались в проходах, многие смотрели игры стоя. А наш поединок с харьковским «Металлистом» в конце сезона, когда мы досрочно вышли в высшую лигу, и вовсе стал рекордным в плане посещаемости: как сейчас помню, на игре было 27 тысяч зрителей, хотя стадион «Кубань» тогда вмещал всего 23.

- Председатель крайсофпрофа Никитюк, который взял меня на работу в отдел физкультуры и спорта инструктором. Он вызвал меня к себе и спросил: «Виталий Иллиодорович, какой у вас был оклад в «Кубани»?» А я ему: «Двести рублей». Тогда он вызвал к себе кого-то из отдела кадров и сказал: «Оклад инструктора по физкультуре и спорту перевести со 180 рублей на 200». Такое отношение, конечно, приятно удивило. Работа, правда, была у меня бумажная: меня посылали в командировки проверять спортивную инфраструктуру во всех районах края.

- Да, билеты в свободную продажу почти не поступали - если одну четверть можно было купить в кассах, уже хорошо. Еще часть мест отдавали под абонементы, а я распределял оставшиеся квитки. И знакомые обращались перед матчами с одной и той же просьбой: «Виталик, помоги достать билетик…» Порой по 10 квитков просили! Когда на стадионе достроили второй ярус, стало немного полегче, но все равно ажиотаж был страшный.

- В основном занимался бытовыми вопросами, в частности, квартирными для игроков. Скажу, что после вылета команды в 1982-м из высшей лиги отношение к ней руководства края и болельщиков было совсем не таким, как раньше. Задача вернуться, конечно, стояла, но в 1983-м мы финишировали 8-ми, а в следующем сезоне боролись с кутаисским «Торпедо» за выход в «вышку», однако не получилось - мы остались 4-ми. У торпедовцев был тогда такой бюджет, что соперничать с ними было тяжело. Помню, в сентябре я полетел в Кишинев смотреть игру «Торпедо» с «Нистру» и спросил у Толика Рыбака, который в молдавской команде работал вторым тренером: «Толик, дадите им бой? У вас же Игорь Добровольский есть». - «Нет, будет ничья». И действительно, сыграли 2:2…

- Вам удавалось находить общий язык с тогдашним главным тренером команды Александром Кочетковым?

- К команде и тренировочному процессу он меня и близко не подпускал. Кочетков во время матчей всегда сидел на трибуне, и я не забуду, как его помощник Юра Колинько раз 15 за игру бегал к нему за указаниями. У Кочеткова в команде был принцип «Царь сказал, царь сделал», в котором главным действующим лицом был, понятно, он сам. Он любил, чтобы все ему повиновались, но при этом Кочетков не хотел налаживать контакты с руководством, в чем я вижу его главную ошибку. Я говорил ему: «Александр Петрович, крайсовпроф - наши спонсоры, они нам деньги дают, надо с людьми встретиться». А он пропускал мои слова мимо ушей. В 1985-м Кочетков ушел, и в следующем сезоне мы вылетели.

- Считаю, вылетели мы не по делу. У нас было равное количество очков, а именно по 40, с ташкентским «Пахтакором», ставропольским «Динамо» и армянским «Котайком» из Абовяна. Но при этом у первых было на победу больше, и они точно оставались. В итоге все решалось по личным встречам: с «Динамо» и «Котайком» мы сыграли по одному матчу вничью, но во вторых поединках ставропольцам уступили, а армянскую команду обыграли. А у «Котайка», в свою очередь, с динамовцами был положительный баланс встреч, и по сумме всех этих критериев мы оказались худшими. А я на командном собрании перед последним выездом сезона во Львов сказал, что в случае вылета уйду из клуба. И ушел.

- Да, начал работать в школе на стадионе «Кубань». Хамза Абдулович Багапов тогда как раз принял «Кубань» во второй лиге, и мне отдали его ребят 1971 года рождения, среди которых были Владислав Великодный и Вася Блей. Я принял хорошую команду и, самое главное, ее не испортил. В итоге оба парня впоследствии играли в «Кубани». Кто из них был талантливее? Я считаю, Блей, который был более смышленым, но он рано женился и после 2-х сезонов в «Кубани» потерялся. А вот Великодный отличался в первую очередь скоростью бега, отыграл в команде 6 сезонов и даже был ее капитаном.

- Три года. Я затем еще поработал с ребятами 1975 года рождения, среди которых был сын Володи Фофанова Алексей, а потом ушел в команду при заводе имени Седина, где уже были Юра Колинько, Толик Миронов и Фофанов-старший. Еще в 1989-м я в составе ветеранской команды «Кубани» стал чемпионом Союза среди ветеранов, причем по сумме 2-х матчей мы тогда обыграли симферопольскую «Таврию» и ташкентский «Пахтакор». А последний раз вышел на поле, как сейчас помню, в 2012-м, когда Володе Суренкову исполнилось 65 лет и мы играли на базе «Кубани» товарищеский поединок с ветеранами «Динамо». Миша Измайлов, который играл тогда против меня, повторял постоянно: «Ты куда, Виталик, так бежишь, постой!» Силы играть у меня еще были.

- После заводской команды ушел работать на кафедру физвоспитания Кубанского политехнического университета, а потом пошел вторым тренером к Володе Фофанову в команду Славянска-на-Кубани в 1995-м. Через год ушел из-за проблем со здоровьем и вернулся в политех, а с 2000-го 3 года работал в интернате «Кубани». После этого уже вел группу по футболу при детском Центре творчества Прикубанского района и параллельно тренировал детей в школе № 80, с которыми обыграл команду своего тренера Антонянца в финальном матче за Кубок губернатора. Он меня после игры сердечно поздравил.

- Согласен. Детей нужно в первую очередь нацелить на рост их мастерства, а не на те деньги, какие получают Роналду и Месси. Сейчас клубы заключают с детьми, которым исполнилось 14 лет, контракты, и, с одной стороны, это правильно - в случае чего парень никуда не уйдет. Но, с другой, деньги портят молодежь. Нынешнее футбольное руководство проводит в современной системе постоянный «косметический ремонт», однако этого мало. Тренерам нужно проходить курсы повышения квалификации, и я потому и закончил тренерскую деятельность лишь 3 года назад, что хотел показать молодым ребятам, как нужно работать.

- Теперь только болею, но болею всей душой. Могу ругаться без конца, особенно если смотрю матчи российской премьер-лиги. Если взять команды ниже первой шестерки, то мы увидим, что люди не могут отдать точный пас на 10 метров, даже когда никто им не мешает. Если сравнить футбол с системой образования, то в России нынче много игроков со средним техническим, иногда попадаются с высшим, однако аспирантов и уж тем более профессоров вообще нет. Поэтому на фоне всех этих расстройств надеюсь, что «Кубань» в этом сезоне все-таки порадует и вернется в премьер-лигу - в Дана Петреску я, несмотря ни на что, верю. Не нужно его дергать, необходимо дать ему возможность во всем разобраться, может быть, в чем-то помочь, если требуется, и он выправит непростую ситуацию, в которую угодила сейчас «Кубань». А что касается игроков, то им нужно быстрее находить общий язык с тренером и ценой максимальных усилий и профессионального отношения к делу непременно решать задачу возвращения в элиту. Даже «через не могу», если потребуется.