Виктор Кедрус: «По первому касанию мяча знал, забью сегодня или нет»

В

споминая славный 1973 год в истории «Кубани», когда желто-зеленые после 11-летнего перерыва вновь стали чемпионами России, невозможно не упомянуть имя Виктора Кедруса. Невысокий, коренастый и техничный форвард в том сезоне провел на поле все 40 матчей и забил 18 мячей, став лучшим бомбардиром команды. И пусть ни до, ни после этого Кедрус не был главным голеодором команды, уступая условную эстафетную палочку то Юрию Колинько, то Александру Плошнику, соперники боялись его голевого чутья и коварного удара как огня. И вот на днях Виктору Николаевичу исполнилось 65 лет, 7 из которых он провел в желто-зеленой футболке, ставшей для него родной. Как же не вспомнить в честь такого события лучшие моменты карьеры легендарного нападающего, олицетворяющего целую эпоху в истории клуба? И корреспондент «Независимой спортивной газеты» не стал откладывать дело в долгий ящик.

- Знаете, в детстве я мечтал, когда мне исполнится 18 лет, когда стану совершеннолетним. Потом ждал 25-летия, ведь это уже солидный возраст, к данному моменту юноша становится мужчиной во всех смыслах этого слова. А дальше года полетели, только успевай считать, я и не считал. Бывает, жена напомнит, что сегодня такой-то праздник, посидим в тихом семейном кругу, иногда с друзьями на дачу съездим, отметим. В целом же День рождения для меня обычный будний день, разве что звонки с поздравлениями создают некоторый ажиотаж.

- Мы собирались нашей футбольной «братией» на мое 60-летие, причем, решили отметить юбилей походом на футбол, как раз «Кубань» играла дома с «Химками». В тот раз наши выиграли 2:1, но футбол в исполнении обеих команд, по правде говоря, не впечатлил, игре не хватало живости. Хотя, чего скрывать, когда смотрел с трибуны на поле «Кубани», сердце начинало пощипывать: вон на той бровке я когда-то совершал рейды, а с того места забил сумасшедший гол…

- Раньше по какой-то неведомой мне причине на 25-летнего уже смотрели искоса, мол, лучшие годы уже ушли безвозвратно. А по мне, так наоборот, ближе к 30-ти ты окончательно формируешься как футболист, голова у тебя начинает лучше работать. На закате карьеры, глядя на то, как молодой парень на полной скорости несется за мячом, про себя думал: «Куда ж ты несешься, все равно не догонишь, а сил потратишь много». И не потому в зрелом возрасте футболист совершает меньше движений, что у него силы на исходе, а потому, что он экономит эти самые силы, так как в сложных матчах приходится играть на износ организма.

- Вот именно! Порой даже можешь предугадать, как будут развиваться события на поле. Помню, как-то перед очередным матчем мы беседовали с Сашей Артеменко, вратарем. Он у меня спрашивает: «Сегодня забьешь?», а я ему: «Нет, сегодня не забью, не мой день». И не совру, если скажу, что в своих прогнозах ошибся всего лишь пару раз за карьеру! Как только выходил на поле и касался мяча, уже по одному этому касанию понимал, подфартит сегодня или нет.

- Форвард забьет, если правильно настроит себя перед матчем. У защитника, допустим, задача действовать персонально против такого-то игрока, и он будет ее выполнять. Пусть будет меньше подключаться к атакам, ходить вперед, но зато лучше исполнит свои функции и перекроет подопечному кислород. А у меня как у форварда была цель забить, и я старался претворить ее в жизнь всеми силами. Но бывали такие моменты, когда различные обстоятельства сбивают тебя с этой цели и настроиться на прежний лад ты уже не в состоянии.

- По большей части это события, не относящиеся к футболу напрямую, но все равно от него неотделимые. Например, в 1974-м у восьмерых игроков, в числе которых был и я, возник конфликт со старшим тренером Матвеевым, и дело повернулось таким образом, что о нем узнало руководство. Нас вызывали в крайком партии, так сказать, «на ковер», поскольку в «верхах» решили поддержать тренера, хотя обычно в «Кубани» случалось наоборот. И вот вызывают меня в крайком, говорят: «Признай, что был неправ», а это не в моих принципах, раз пошел по данной дорожке, так, будь добр, иди до конца. В итоге шестерых из восьми, в том числе и меня, отчислили из команды, пришлось тренироваться вместе с любительским коллективом для поддержания формы.

- Нет, вернули еще при Матвееве. Оказалось, без нас тяжело, и у меня появилась конкретная цель: доказать, что я действительно нужен. Но тут произошел любопытный момент: в конце сезона мы играли дома со «Строителем» из Ашхабада, и за день до матча по традиции была назначена утренняя тренировка. Туда, где я жил, клубный автобус не заезжал, приходилось идти пешком до остановки, и так получилось, что в тот день я опоздал. Прибыл на тренировку, когда она уже была в самом разгаре, за что тренер пропесочил меня «по самое не хочу». И что вы думаете? Мы обыграли «Строитель» с минимальным счетом, а я забил единственный гол.

- В те годы в первой лиге играли спаренные матчи, по два дома и в гостях, поэтому через четыре дня к нам приехал душанбинский «Памир». И, представляете, происходит то же самое: опять иду до остановки пешком и опять не успеваю на автобус! Матвеев был в бешенстве: «Ты зачем так поступаешь, на фарт, что ли?» Он, конечно, пошумел на меня, но в основной состав поставил, мы сыграли вничью 2:2, а я забил оба гола. Интересно мне было, что теперь скажет Матвеев, и вот он подошел по окончании встречи и заявил: «Если будешь дальше так играть, можешь постоянно на тренировки опаздывать». (Улыбается).

- У меня время от времени появлялись дополнительные стимулы и вызовы, которые помогали поддерживать прежнюю мотивацию. Так, при Дзасохове в 1975-м вторым тренером работал Бражников, который помогал Матвееву годом ранее, и почему-то он меня невзлюбил: видимо, врезалась ему в память история с нашим «бунтом». Бражников доказывал Дзасохову, что я не готов выходить в стартовом составе и что выпускать меня не стоит, но однажды тренер его не послушал, подозвал меня и говорит: «Выйдешь сегодня в центр нападения». Как правило, я играл на фланге, причем, без разницы на каком, левом или правом, но раз тренер сказал, значит, выбора нет.

- По правде говоря, несмотря на рост, я от природы прыгучий и развивал эту свою способность, так что в бытность игроком мог даже допрыгнуть до перекладины. Помню, однажды мне в руки попалась фотография, где я перевисел в воздухе защитника, который чуть ли не на две головы выше меня! Плюс к тому, центрфорвард не обязательно должен лезть на рожон, он может играть и на подборах, благо, соперники часто небрежно скидывают мяч вратарю либо неаккуратно выносят его в поле. И в том матче, скажу вам, я сыграл неплохо, точно не помню, забил или нет, но защитникам хлопот доставил немало.

- Никогда не забуду историю, как Сашку привезли в Краснодар. Володя Суренков, игравший у нас последнего защитника, однажды предложил тренеру Гурееву, возглавлявшему «Кубань» в 1976-м, посмотреть в деле паренька из Крымска, откуда Володя сам был родом. А Плошник только вернулся из армии, поэтому на тренировку приехал в форменной тельняшке, как полагается. И вот бежим мы 12-километровый кросс, все вместе, гурьбой, видим - наш «моряк» дал деру. Оторвался от общей группы, опередил всех на круг и бежит себе, довольный…

- У Сашки не было футбольного образования, с мячом он обращался хуже, чем остальные, а потому кто-то даже заявил: «Если он хоть один гол забьет, покусаю себе локти». Помню, играем мы на сборах в Болгарии с польской «Аркой» из Гдыни, и Плошник забивает, кажется, в самом начале встречи. Ему стали петь дифирамбы, возлагать на него надежды, а он взял, и… уехал домой, мол, надоел этот футбол. Что тут началось! В Крымск отправилась целая делегация во главе с Бражниковым, лишь бы только уговорить его вернуться, в конечном счете уговорили. И в следующем по возвращении матче он снова забил!

- Ходила даже шутка, будто наш сапожник, дядя Володя, шил специальную бутсу Сашке на голову, оттого он столько забивал. А если серьезно, мы вскоре раскусили, что Плошник забивной парень, и стали этим активно пользоваться. Он действительно великолепно играл головой, оттого тактика была простая: сделать с фланга точный навес в центральную зону. А поскольку я играл по большей части слева, то старался «вырезать» пас на Плошника так, чтобы тому даже тянуться за мячом не приходилось.

- На самом деле, до перехода в «Кубань» я был, казалось, неисправимым правшой и даже не подозревал, что смогу так же хорошо овладеть и левой ногой. В «Кубани» в первых двух сезонах - 1971-й и 1972-й - я тоже действовал справа, а противоположный фланг бороздил Юра Колинько. Но потом он ушел, в команде появились правши Саша Чугунов и Володя Обедзинский, и меня перевели налево. Но ведь до того я на этой позиции никогда не играл! Поначалу не знал, что делать и куда бежать, затем пришлось свыкнуться с реальностью и начать подтягивать левую, причем, в ускоренном режиме. И, вы знаете, парадокс, но через время мне показалось, будто я от природы левша, настолько здорово у меня стало получаться.

- Первый не вспомню, зато врезался в память гол, забитый мной воронежскому «Труду» в 1977-м, причем, в том поединке я играл… левого защитника! За день до матча, на тренировке, ко мне подошел Виктор Георгиевич Корольков, наш тренер, и говорит: «Кедя, завтра выйдешь слева в защите. Там у них играет Спиридонов, бывший торпедовец (в 1966-1968 годах выступал за «Кубань», - прим.М.Г.), его нужно сдержать во что бы то ни стало». Я не привык обсуждать тренерские решения, ему виднее: ну что ж, защита так защита, и, пусть не без ошибок, но этого грозного Спиридонова я все-таки сдержал.

- И, тем не менее, в тот момент, когда наша атака в очередной раз накатывалась волной на чужие владения, я очутился у ворот соперника: видимо, сработало во мне голевое чутье. Смотрю, в штрафной куча народу, чуть не две команды вместе взятые, а Чугунов подает справа и прямо туда, в самую гущу. Хоть убейте, не вспомню, как пролез сквозь толчею, но мяч оказался у меня под левой ногой, и я вонзил его в дальний угол - гол, как говорят, со стороны выглядел изумительно. В итоге мы выиграли, но все равно думал, что за оставленный фланг Корольков меня по головке не погладит. А тот вошел в раздевалку, поглядел на меня и сказал: «За то, что такой мяч забил, я тебе все прощаю».

- На мой взгляд, тренер команды мастеров должен сочетать в себе два важных качества: отличный тактик и блестящий психолог. У Королькова подход был таков: сегодня мы с ним друзья и можем поговорить по душам, но завтра, в день матча, он тренер, а я игрок. Например, был такой эпизод: в 1977-м в перерыве между кругами мы отправились на сборы в Чехословакию, тогда еще страну соцлагеря. Сами понимаете, существовал «железный занавес», за границу выбирались лишь единицы, а нам очень хотелось продегустировать знаменитое чешское пиво, в Союзе его свет с огнем не сыскать было. Спрашиваем у Георгича: «Тренер, можно нам хоть капельку попробовать?» Он посмотрел на нас пристально, но разрешил, только, говорит, чтобы я этого не видел.

- Я бы сравнил его со Станиславом Семеновичем Шмерлиным, под руководством которого мы провели большую часть победного сезона-1973. Правда, Шмерлин, в отличие от экс-динамовца Королькова, никогда толком в футбол не играл, но зато любил его до жути. А похожи они были по очень интеллигентной, уважительной манере поведения, по своему отношению к команде. Оба всегда приходили на тренировки в костюмчике, отутюженные и аккуратные, и оба любили, когда футболисты следовали их примеру. У того же Шмерлина особым авторитетом пользовались Юра Колинько и Валера Кондратенко, интеллигенты, всегда следившие за своим внешним видом.

- У Валеры всегда была страсть к чему-то новому, и особенно он любил модно одеваться, за что к нему приклеилось прозвище «Челентано». И все бы хорошо, но порой он начинал демонстрировать свой характер, что присуще многим молодым людям, Шмерлину же как тренеру это не нравилось. На одной из тренировок он объявил: «Валера, я не скрываю, ты у меня вызываешь больше симпатий, чем Кедрус, но если будешь продолжать себя так вести, в составе тебя не будет». К несчастью для Валеры, он тренера не послушал, а Семеныч доказал, что свое слово держит, в конечном счете, Кондратенко сел на скамейку, а я в победном сезоне отыграл все матчи.

- Быть может, именно за счет этой здоровой, мужской конкуренции я в том сезоне и стал лучшим бомбардиром команды. Кстати говоря, в 1973-м почти все мои забитые мячи получились трудовыми, не слишком красивыми, но зато важными с точки зрения результата. Меня во многом выручало телосложение: я от природы приземистый, крепко стою на ногах, оттого сбить меня или оттолкнуть корпусом от мяча мало кому удавалось. Если нужно было продраться сквозь ряды защитников к воротам, лез, пусть и получал по ногам, но не падал, так что не понимаю нынешних игроков, которые от каждого толчка валятся с криком на газон.

- Честно признаться, в «Кубани» были ребята и потехничнее меня. Взять Володю Казакова и Игоря Калешина, у которых мяч словно «прилипал» к ноге. И все-таки на техническую оснащенность я никогда не жаловался, напротив, любил в свободную минутку «повиртуозить», перебросить разок-другой мяч через себя, подержать его в воздухе как можно дольше. А какой форвард не мечтает сыграть красиво? Так, когда в 1978-м оказался в новороссийском «Цементе», мы с Володей Обедзинским организовали такой гол со штрафного, что даже главный судья встречи удивился: забитых мячей красивее этого, говорит, в своей карьере не видел.

- Что-то подобное мы пытались «изобразить» и на тренировках, но столь красиво все равно не получалось. Тогда, как сейчас помню, «стенка» расположилась на линии штрафной, Обедзинский стоял с ней вровень, и я покатил ему мяч на ход. Тот мастерски, четко под бьющую ногу, отдает мне ответный пас, и я, обежав «стенку», «выстреливаю» в дальний угол - гол! Наверняка, если бы представилась возможность повторить комбинацию, у нас бы ничего не вышло, но в тот момент, видимо, звезды и Фортуна сошлись так, что получился шедевр.

- Конечно, когда тренируешься вместе с другим человеком не один сезон, чувствуешь его чуть ли не спинным мозгом, что, собственно, мы и доказали. Кстати, тогда в Новороссийск из «Кубани» перебрались и другие ребята, в том числе Женя Бузникин и Володя Шумский, так что костяк «Цемента»-1978 оказался истинно желто-зеленым. А ворота защищал Саша Волков, тот самый, что попеременно играл вместе с Артеменко в победном для нас сезоне-1973.

- Чтобы лучше представить ситуацию, посмотрите, как сейчас обстоят дела в «Краснодаре»: Дикань и Синицын - два равноценных голкипера, совершающих матч за матчем чудеса в «рамке». Но они примерно похожи по стилю, а Волков и Артеменко были в этом плане антиподами. Первый был невысокого роста, но обладал сумасшедшей, прямо-таки кошачьей реакцией, за счет которой возмещал с лишком недостаток в антропометрии. Что касается Артеменко, он отличался от экспрессивного Волкова некоторой флегматичностью, однако это не мешало ему за счет правильного выбора позиции отражать тяжелейшие мячи. Словом, несмотря на свою «полярность», они не уступали друг другу в мастерстве, оттого перед тренерами и возникала проблема выбора стража ворот на игру.

- Надеюсь, не обижу ни одного, ни другого, если назову третью кандидатуру - Олега Куща. Я играл с ним вместе первые два года моего пребывания в команде, наряду с защитником Василием Рябенко он выступал еще за «Кубань»-1962, также ставшую чемпионом России. У меня сложилось особенное впечатление об этом голкипере. В 1973-м в календарных играх чемпионата в случае ничьей пробивались послематчевые пенальти, так что, естественно, нам приходилось отрабатывать 11-метровые на тренировках. И когда я подходил к «точке», видел перед собой громадную фигуру Куща, как будто закрывавшую собой весь створ ворот, в голове проносилось: «А куда, собственно, бить?» Поэтому даже не представляю, каково было форвардам, которые ему противостояли.

- Таким «правом» обладал только Василий Рябенко, ветеран с огромным опытом, уважаемый всеми в коллективе, но авторитет Куща все равно стоял выше. До сих пор не забуду момент, когда они поссорились между собой и вышли на игру озлобленные друг на друга. Рябенко при каждом удобном случае от досады говорил Кущу: «Ну ничего, сейчас тебе забьют», в конечном счете, тот пропустил, а Василий усугубил ситуацию: «Ну, я же тебе говорил!» Тогда Олег решил проучить партнера своеобразным способом: последовала навесная передача в штрафную, и оба ринулись к мячу. Обычно в таких случаях Кущ предупреждал защитника своим громогласным «Я!», и тот успевал увернуться, но теперь он промолчал. Рябенко пошел на перехват и… получил кулаком по голове от Куща, который выбивал мяч. Помню, обиженный Василий по окончании эпизода подошел к Олегу, а тот «рявкнул» ему в ответ: «Ну, я же тебе говорил!»

- Со Шмерлиным, проработавшим у нас два года (пришел в команду в 1972-м, - прим.М.Г.), такие штуки не проходили, его слово было законом, и никто не смел ему перечить. В свою очередь, он сменил на тренерском мостике Петра Петровича Щербатенко, с ним тоже особо не забалуешь. Что запомнилось мне в этом наставнике, так это его неиссякаемое чувство юмора и специфические тренировки. К примеру, при знакомстве с командой он выстроил нас в линию и скомандовал: «Стройся! Нале-во!» Кто-то даже пошутил, что теперь настали армейские деньки.

- Петр Петрович человек военный, долгое время служил в Красной Армии, а в конце 1930-х оказался в московском ЦДКА, знаменитой «команде лейтенантов» (вместе с ней стал чемпионом Союза в 1946-м и 1947-м, - прим.М.Г.). Любимой шуткой, если вдруг ему не нравилось, как мы тренируемся, была: «Вы сегодня как беременные женщины, да и те бы вас обыграли». Но самой настоящей экзотикой оказались его упражнения, некоторые из них я больше ни у кого не встречал. Например, смысл одного из упражнений был такой: часть игроков располагалась за воротами, они совершали навесы тем, кто на поле, и вторые отрабатывали удары. И все бы ничего, только первая группа располагалась на асфальте в шипованных бутсах, скользивших на таком покрытии, оттого упражнение превращалось в форменные муки. Но, заметьте, при этом на тренера никто не пенял, к Петровичу относились с уважением, поскольку он умел себя правильно поставить в коллективе. Я, к слову, знал Щербатенко еще до совместной работы в «Кубани», так что его методика не стала для меня открытием.

- Это длинная, но чрезвычайно интересная история. Несмотря на то, что я родился в Киеве, своей настоящей родиной считаю станицу Кущевскую, где провел осознанные годы, вырос, женился. В Кущевской, собственно говоря, начал заниматься футболом, играл за местную команду, причем, уже тогда в нападении, немало забивал. Но так уж получилось, что моя невеста, с который мы расписались рано, в 18 лет, уехала учиться в Ростов-на-Дону, а я, чтобы с ней не расставаться, по окончании школы тоже уехал туда. Устроился на Ростовский поршневой завод слесарем, однако футбол, свое любимое занятие, не бросил и регулярно ходил тренироваться на стадион при заводе «Ростсельмаш».

- Щербатенко в том году возглавлял команду «Ростсельмаш», выступавшую во второй группе союзного класса «А» (первая лига, - прим.М.Г.), но обо мне, понятное дело, еще ничего не знал. Зато меня разыскал паренек с сельмашевской автобазы, посмотрел на то, как я тренируюсь, и пригласил поиграть за их команду, которой предстояли соревнования на Кубок завода. Правда, так как на заводе «Ростсельмаш» я не работал, то заявили меня под «липовым» именем Посиделов. Как мне рассказали, даже на заводском уровне моя команда считалась аутсайдером, никогда ни на что не претендовала, однако на деле все оказалось не так плохо, я быстро «притерся», забивал чуть ли не в каждом матче, и, представляете, мы дошли до финала Кубка.

- В том-то и дело, что в руководстве уже начали подозревать неладное, а потому перед финалом кто-то из ребят успел мне шепнуть: «Во время матча тебя заменят, и сразу пропадай из виду». В итоге мы выиграли Кубок, только, когда дело дошло до награждения, меня и след простыл: кинулись искать, даже нашли в каком-то ростовском техникуме Посиделова, оказалось, не тот… И вроде потихоньку скандал сошел на нет, но однажды на стадионе, куда я по-прежнему ходил тренироваться, меня признал начфиз завода, стал допытывать фамилию, а потом предложил пойти, так сказать, «на повышение». Оказывается, в тот день должны были играть дублеры «Ростсельмаша», и этот начфиз хотел представить меня тренерскому штабу.

- Я изначально был уверен, что из этого ничего не выгорит, волновался ужасно, но он настаивал. Завел меня в раздевалку, захожу и вижу: передо мной стоит, выделяясь своей знаменитой рыжей шевелюрой, Виктор Понедельник, чемпион Европы-1960, легенда советского футбола! Понедельник в 1967-м был начальником команды, а Щербатенко старшим тренером, через год первый сменил второго, поскольку Петрович уехал в Омск тренировать «Иртыш». Начфиз меня представил Щербатенко, тот долго приглядывался и наконец сказал: «Переодевайся, выйдешь на поле».

- Тогда все было проще, не устраивали никаких специальных отборов, главным смотром кадров были игры дублирующих составов. Противостояла нам рижская «Даугава», но первый тайм я провел ужасно: понятное дело, команде меня никто не представил, так что пасы получал редко и вообще смотрелся как пятое колесо телеги. Только в перерыве тренер объявил, мол, знакомьтесь, Кедрус, нападающий, и ребята стали больше на меня играть, я почувствовал себя в своей тарелке, хоть и далек был от своего идеального состояния. Но, видимо, даже в не лучшей форме я приглянулся Петровичу, и через начфиза он передал, что меня берут в команду.

- Может, я бы и остался, тем более что мне стукнуло 19 лет, призывной возраст, а из «Ростсельмаша» призывников переводили в дубль ростовского СКА, игравшего в высшей союзной лиге. Казалось бы, действительно, чего тут думать, такой шанс один на миллион, однако решающее влияние оказал на меня отец. В Краснодаре при авиаучилище комплектовалась команда «Звезда», и он решил так: «Какая тебе разница, где играть, главное, любимое занятие не забросишь, зато будешь поближе к семье». Честно говоря, спорить с ним я не пытался, да и самому больше хотелось служить в Краснодарском крае.

- Нет, как раз наоборот, я поначалу попал в обычную часть, так как не хотел подводить отца, служившего в этом же училище, а то о нем пошли бы слухи: мол, пристроил сына в тепленькое местечко, тот тяжелой солдатской доли не почувствует. Поэтому из всех подразделений я выбрал самое тяжелое, которое только может быть в авиации, а именно службу охраны: служил всю зиму, с ноября 1968-го по март 1969-го, по жуткому морозу, в том году еще были снежные бури… И только в марте, когда «Звезду» стали комплектовать для участия в чемпионате Краснодара и Кубке края, меня прикомандировали к спортроте.

- После полугода жизни в казарме и ношения солдатских сапог в футбол играли с еще большим азартом?

- Я вам скажу, если бы нынешних футболистов хоть на пару месяцев отправляли в армию и они почистили бы плац, постояли с ружьем в карауле, почувствовали, что такое режим, мы бы смотрели с вами совсем другой футбол. Как только у меня спустя долгие шесть месяцев появилась возможность вновь заняться любимым делом, я ощутил такое облегчение, что готов был пахать на поле за пятерых, лишь бы играть. И так было не только у меня, тот же Виталик Фурса, с которым мы вместе выступали за «Звезду» и потом за «Кубань», чувствовал то же самое.

- Мы играли в свое удовольствие, не обращая внимания на соперников, хотя в оппоненты нам доставались очень серьезные коллективы. Так, в полуфинале нам попался новороссийский «Лесной порт», команда, по силе ничем не уступавшая дружинам из класса «Б». Помню, приехали мы в Новороссийск, увидели впервые за долгое время море и решили: пожалуй, доведем дело до ничьей, на завтра назначат переигровку, а мы ночью успеем искупаться, благо, дело было летом. Правда, начальник команды был тоже не промах, разгадал наш план и заявил: «Или забивайте, или пропускайте, на ночь здесь не остаемся». Ну, тут уж сыграло игроцкое самолюбие, включили третью скорость, Фурса забил единственный мяч и мы вышли в финал.

- Совершенно верно, поэтому начальство обеспечило нам поддержку и отправило на стадион несколько солдатских частей. К слову, на матчах «Краснодара» тоже присутствуют солдаты, и ничего плохого в этом лично я не вижу. В клубе правильно поступают. Ребята ждут лишнего шанса выбраться в город как манны небесной, а тут возможность посетить матчи премьер-лиги, а то поединки Лиги Европы! И футболистам, я вам скажу, отрадно, когда за тебя на трибунах болеет такая «поющая братия», это придает куража. В общем, быть может, именно за счет столь активной поддержки мы тогда уверенно разобрались в финале с «Урожаем» из станицы Ленинградской, два гола забил я, однажды отличился Виталик Фурса.

- Дело не в солдатских впечатлениях, а в том, что завоевать Кубок Кубани по тем временам было почетно. Все потому, что уровень кубанского любительского футбола ни в чем не уступал уровню второй лиги. Поверьте, мне было с чем сравнить: весной 1971-го, по окончании службы в армии, меня пригласили на сборы с «Кубанью», сезоном ранее вылетевшую во вторую лигу. Сами понимаете, в команде мастеров отбор нешуточный, это вам не дублирующий состав «Ростсельмаша», но, при всем при том, меня взяли в команду. Почему? Наверное, потому, что с юношеских лет я участвовал в краевых соревнованиях, играл «по мужикам», хотя никакой спортивной школы не заканчивал.

- Никакой очереди не было и быть не могло, не настолько я звездный игрок, чтобы вокруг меня возникал ажиотаж. Для меня звезды, если брать современность, это Месси и Криштиану Роналду, себя же я с ними даже не буду пытаться равнять. Хотя, чего греха таить, был момент, когда меня звали играть в Европу. Во время тех самых сборов в Чехословакии, о которых я уже рассказывал, мы сошлись с пражской «Спартой», в 1970-е эта команда была грозной силой даже на европейской арене (полуфиналист Кубка обладателей Кубков-1972/1973, - прим.М.Г.). Чехи и вправду производили сильное впечатление: все игроки рослые, мощные, прямо машина, а не команда. И вот однажды вечером, когда Корольков собрал у себя в номере самых опытных ребят, в разгар беседы он заявил: «Парни, чехи покупают одного из вас».

- Честно говоря, не верил в это, мы долго гадали, кто же заинтересовал чехов, а когда Корольков сказал: «Это ты, Кедя», я заявил ему от удивления: «А мне за что такое счастье?» У меня действительно не укладывалось в голове: ни Яшин, ни Блохин, суперзвезды советского футбола, не уехали в Европу, а тут какой-то Кедрус уедет! Через время на базу, где мы проживали, приехал селекционер клуба, объявил условия перехода: тысяча чешских крон «Кубани» за мой переход, тысяча подъемными и зарплата в восемьсот крон. Одна крона при пересчете равнялась одному рублю, так что, представьте, какие по тем временам это были деньги!

- Исключения, пусть редкие, но все-таки были. К тому же, нам сказали, что вопрос будет улажен. Ведь речь шла о стране соцлагеря.

- На тот момент мне стукнуло 28 лет, по тогдашним футбольным меркам - «старик», и я уже собирался потихонечку заканчивать карьеру. На то, чтобы «попылить» сезон за «Цемент» по второй лиге, меня хватало, но переходить в новый чемпионат, адаптироваться к новым условиям - это было уж слишком. К тому же, следовало подумать, как там, в Чехословакии, будет жить семья, в какую школу будут ходить дети… В общем, нюансов, если хорошенько поразмыслить, накапливалось очень и очень много, я взвесил все «за» и «против» и принял решение никуда не ехать, несмотря на то, что позднее чехи звонили еще раз…

- Конечно, иногда посещает мысль: «А вдруг поступил неправильно, авось, получилось бы?» Но потом возвращаешься в реальность, смотришь с высоты лет на свою карьеру и понимаешь, что жалеть особо-то и не о чем. Я провел славные семь сезонов в «Кубани», и пусть за эти годы случалось всякое, данный период из моей жизни не вырубишь ничем, даже топором. В Новороссийске, кстати, выдался тоже неплохой сезон, после которого меня стали узнавать на городских улицах, и порой эта популярность начинала серьезно мешать, так как публичной личностью я никогда не был. В общем, мне есть, что вспомнить, видите, сколько всего я вам наговорил, а ведь это всего лишь десятая, если не сотая часть от всего прожитого.

- Да нет никакого секрета! Сразу по окончании карьеры я из футбола не ушел. Благодаря моему старшему брату возникла возможность уехать в Польшу, но там играл уже не на профессиональном уровне. Я был прикомандирован к команде Северной группы войск, с которой принимал участие в первенстве Вооруженных сил стран Варшавского договора. Там отыграл несколько лет, после чего меня неодолимо потянуло на родину, к семье, хотя оттуда довольно часто удавалось вырываться домой. Правда, здесь, на Кубани, работы по профессии я не нашел, а потому уже который год и по сей день работаю в таксопарке. Профессия таксиста, на самом деле, очень интересная, ведь знакомишься со многими людьми, знаешь город, как свои пять пальцев, вплоть до последней улочки. Это же здорово! Один минус: часто приходится работать сутками, в том числе в выходные, потому футбол не так часто смотрю, как хотелось бы. Даже на матчи наших, кубанских, команд редко успеваю.