Лев Березнер: «Футбол предательства не прощает»

Б

ывший лидер новороссийского «Черноморца» Лев Березнер рассказал корреспонденту «Sports.ru», как жил в немецком аэропорту, зачем выбрасывал ковер из окна гостиничного номера и почему голосовал за «Единую Россию».

…Сегодня Лев Березнер - бизнесмен и политик: владеет сетью аптек в Обнинске, что в Калужской области, и депутатствует в местной городской думе. В 90-х он был одной из главных звезд новороссийского «Черноморца» Олега Долматова и носил славу игрока, который лучше всех в чемпионате России зарабатывает пенальти. «Mercedes CLS 350» Березнера подбирает меня на обнинском вокзале и везет в кафе. Лев заказывает американо с молоком и рассказывает - начиная с эпического (почти) дебюта в московском «Динамо-2».

- Мне дали шанс, я поехал с «Динамо-2» в Смоленск. Полный стадион народу, команда отбивается, где-то на 89-й минуте Олег Васильевич Долматов решает сделать тактическую замену. Стою у бровки, судья подошел боковой, я ему шипы, щитки уже показал. С трибуны кричат: «Кого вы обыграть не можете? И этот такой худющий, зачем?» Я понимаю, что это мне орут. Тут раздается финальный свисток. Так и не успел выйти на поле. В следующих играх меня выпускали на замену. Долматов с самого начала с каким-то трепетом ко мне относился, чем-то симпатизировал я ему. А тут еще Владимир Шалин уехал в «Факел» и я стал игроком основного состава «Динамо-2». Поехали в Калугу и Тулу, шлепнули и тех, и тех. Потихоньку появилась уверенность в себе.

- Я в армию в 89-м ходил. Вернулся, сыграл за дубль «Динамо», потом за первую команду в Кубке Федераций против «Спартака». А потом, думаю, просто оказался морально не готов к атмосфере, в которую попал. Из теплой, дружеской атмосферы «Динамо-2» я попал в атмосферу дубля. Почувствовал тоску, одиночество, начал ходить к ребятам на базу «Динамо-2». На какой-то тренировке меня «переехали». В итоге мне говорят: «Давай обратно в «Динамо-2». У нас потом почти вся команда играла в высшей лиге - Сергей Овчинников, Андрей Чернышов, братья Морозовы, Александр Смирнов, Андрей Алексаненков, Аркадий Красавин. Это было время бескорыстной любви к футболу. Долматов потом назвал период работы в «Динамо-2» самым счастливым в своей тренерской карьере.

- Многие проходят огонь и воду, а вот медные трубы, когда тебе в 17-18 начинают петь дифирамбы, сравнивать с Пеле… Взять сборную СССР 16-летнюю, ставшую в 86-м чемпионом мира. Я почти всех ребят знал, многие так и не заиграли. Встречал их потом, они продолжали жить воспоминаниями о чемпионате мира. В юношеской команде ты звезда, тебя тренер облизывает, тебе можно все. Кроме того, выбор в те годы был сумасшедший. Близко нельзя сравнивать с тем, что сейчас. Советский Союз - спортивная нация, гораздо больше людей занималось спортом, чем сейчас.

- В том «Динамо» было много талантливых, незаурядных футболистов. Но, к сожалению, многие из них так и не заиграли. Были ребята, которые по своим данным должны были выступать в топовых клубах. Им ментальность абхазская не дала себя реализовать.

- Людей невозможно было заставить вкалывать 365 дней в году. Они жили в каком-то своем мире. Ребята были с другими привязанностями в жизни. Они любили футбол, им дано было играть в футбол. Но пахать, выкладываться по полной - как-то это было не их сильной стороной. Хотя столько ребят одаренных. Мало кто помнит такую фамилию - Саид Тарба. Когда он пришел в дубль тбилисского «Динамо», легендарный Чивадзе сказал: «Ну, все, я могу заканчивать». Его в 88-м Бышовец из второй лиги звал в московское «Динамо» со словами: «Поедешь в «Динамо», поедешь на Олимпиаду».

- Нет.

- А ему хорошо в Абхазии. Они люди куража. «Динамо» Сухуми дома и «Динамо» Сухуми на выезде - две разные команды. Я помню сезон-91 в Союзе. Мы после первого круга шли на 4-м месте. Во втором на выезде набрали 1 очко. У людей на выезде были немножко другие цели. Понимаете, все равно это строгая республика со своими нравами. Выезд в российские города, украинские был как на отдых. Хотя у нас был такой человек, капитан команды, Даур Ахвледиани - единственный человек из своих, которого я боялся на поле. Просто зверь был. Два высших образования - юридическое и экономическое. Я только потом понял, что на самом-то деле он очень хорошо ко мне относился. Когда у нас уже прошло больше половины чемпионата, дали 2-3 дня выходных, он мне говорит: «Лев, ты домой не летишь. Мои родители очень хотят с тобой познакомиться. Поэтому на эти 3 дня мы едем в гости ко мне в Пицунду». Там я познакомился с его родителями, его друзьями. Когда Союз развалился и «Динамо» распустили, его позвали в «Уралан». Квартиру дали, подъемные, машину. А потом началась война в Абхазии. Он пришел к руководству, вернул ключи от квартиры, ключи от машины, деньги, что не потратил. И уехал на войну. Погиб.

- Они рано уехали из Абхазии. Причем, Руслан считался более одаренным. Для меня он входит в пятерку самых недооцененных футболистов России. Если бы чуть раньше попал в топовый клуб, его футбольная карьера сложилась бы по-другому. Смотрите, ему 39, в своих командах он - лучший. Это говорит о том, что у него были большие возможности, и об уровне чемпионата России. Человек, который в 25-26 не был звездой, а в 37-39 лет ею стал - это минус уровню чемпионата.

- Интересный город. Две футбольные команды - одна играла в чемпионате Грузии, одна - в чемпионате СССР. Многонациональный, но проблем в общении не было никаких. Исторически столица Абхазии - город Гудаута. Я часто с ребятами туда ездил, нас принимали как национальных героев. Я был на зарплате у человек трех. Иду по улице, меня спрашивают: «Сколько получаешь?» Я говорю: «800 рублей». Мне: «Тебя не обидит, если я тебе буду каждый месяц платить 400 рублей, а если тебя спросят, ты скажешь, что да, этот человек мне платит деньги?» Я говорю: «Да не вопрос». Потом другой подходит: «А правда, что тебе тот 400 платит? Давай я буду тебе 600 давать». Я говорю: «А у того я брать не должен?» Мне: «Бери, только я буду 600 давать, ты об этом говори». Потом третий подходит, он мне 650 или 700 давал. Они каждый месяц приходили. Премиальные тогда платили с выручки от продажи билетов. За ними надо было ходить в кассу. Пока ты доходил до кассы, надо было пройти через толпу болельщиков. А люди богатые: мандариновые короли, чайные короли. Пока до кассы дойдешь, денег от людей часто собирал больше, чем давали премиальных. Ты идешь, тебя обнимают и за футболку кладут деньги. Минимум - 50 рублей, могли дать 100-200. Первый раз, когда мне дали, я Даура в раздевалке спрашиваю: «Может, надо было отдать?» Он мне говорит: «Если тебе нужен враг до конца дней твоих - иди, отдай. Человек тебе от чистого сердца, если ты отдашь, то просто оскорбишь его». Я говорю: «Понял, мне деньги не лишние». В Сухуми утром просыпаешься - рядом с базой море. Весь день после игры проводишь на пляже, плаваешь, расслабляешься, теннис, теннисбол. А местные ребята могли в день матча бутылочку шампанского раздавить для куража. Чтоб веселее было. Я ж вообще в Сухуми непьющий приехал. Сухуми - это что-то теплое. Сухуми - это улыбка.

- Поехал на просмотр к Виктору Прокопенко. Он принял одесский «Черноморец» и поехал смотреть матч «Динамо» Сухуми с «Тилигулом» из Тирасполя. У меня уже был почти что готовый контракт с «Тилигулом». Выхожу из раздевалки, мне тираспольцы говорят: «Идем, поговорим». Одесские им: «Секунду, сейчас с ним Прокопенко поговорит, потом, может быть, и вы поговорите». Прокопенко говорит мне: в клубе курс на омоложение, приезжай. Приехал в Одессу, потренировался дня 3-4, потом снова в Сухуми. Турнир хороший проводился, «Турнир дружбы народов Кавказа». С застольями, пирогами. И мне Долматов: «Оставайся, мы тебе вот это, вот это дадим». Потом разваливается Союз, из «Динамо» Сухуми всех выгоняют. Мы тогда были на сборах в Сочи, Долматов звонит из Москвы, говорит: «Ничего не получилось, в чемпионате не будем, ищите себе команды». Сидим в гостинице, самолет через пять дней. Приезжает камышинский «Текстильщик», нам говорят, что Сергей Павлов поговорить хочет. Поехали к нему с Андреем Жировым. Павлов говорит, что видит меня нападающим.

- Что нападающий - это не мое. И ухожу. Жиров спрашивает: «Ты что ему сказал?» Я говорю: «Сказал, не поеду». Жиров говорит: «И я не поеду, давай вместе поедем». Ему 20, мне 21. Два дурака. А из Черновцов в гостинице жил начальник команды. Говорит: «Если не привезу тебя, мне труба». Я: «Мы с Жировым только вдвоем». Поехали вдвоем. Мне Школьников, тренер «Буковины», говорит: «На поле делай что хочешь, только на своей половине не обыгрывай». И все.

- Очень красивый город. Много красивых людей, красивых девушек. Жуткая смена ментальности. В Абхазии люди - душа нараспашку, из последних 200 рублей 150 отдадут. В Черновцах по-другому. Однажды ветеран спрашивает: «Сигаретки нет?» Я открываю пачку, он берет пять и говорит: «Четыре тебе должен». В Сухуми счет приносят в ресторане - кто-то один может заплатить. В Черновцах посмотрят, кто столько потратил. В Сухуми я у всех футболистов в гостях был. У Аджинджалов - сто раз. Мне мука была с их папой разговаривать, потому что он считал, что хорошо говорит по-русски. Жуткий акцент. Я Беслану говорил: «Бес, я сейчас с ума сойду». В Черновцах ни у кого в гостях не был, меня никто не пригласил. Но в чем украинцам не отказать, так в том, что они будут пахать, будут убиваться на тренировке. Ментальность в крови такая - будут биться до последнего. Это всегда отличало украинские команды. Тем не менее, я в какой-то момент понял, что удовольствия от футбола не получаю, хоть Школьников и разрешал что угодно на поле делать. И многое устраивало - чисто, красиво, аккуратно, да и, бывало, чудили с ребятами. Как-то ковер в окно выкинули из гостиничного номера.

- Залили его чем-то непонятным. Оставлять так в номере нельзя было. Убрали ковер в шкаф - он вываливается. Не нашли ничего лучше, как выкинуть в окно с третьего этажа. Потом уверяли, что ковра в нашем номере не было, а что за ковер лежит на улице, мы понятия не имеем.

- Конечно, по голове никто не погладит. Но ты же не курил в открытую перед тренером. Тем более мои тренеры не шпионили, не стучали, в номера не заглядывали. Помню, в Новороссийске у нас был покер-клуб, могли после игры собраться. После матча же долго заснуть не можешь. В комнате 5-6 человек, и все курят. Начальник команды возвращается из бани, а у нас - дым коромыслом. Он влетает и кричит: «Эй, вы, кто здесь?» Накурено было так, что не видно, кто сидит в комнате. Курит человек. Что его, в 25-27 лет отучать? Ты внаглую дым не пускай только. Я рад, что Олег Долматов не имел страсти к шпионству. Ловили, конечно, людей, но они сами попадались. Возвращался игрок с пьянки, повис на заборе, не смог перебраться. Или в час ночи идет пьяный, а Долматов - из бани. Игрок в него втыкается и такой: «Олеееегвасилич…»

- Игра на Кубок с «Днепром» в гостях. Сидим с Андрюшей в гостинице, картишки после матча. Звонок. Снимаю трубку - Долматов: «Ребята, наконец-то я вас нашел!» Как он нас нашел в Днепропетровске, в гостинице… Он: «Собирайте вещи, пока отношения между чемпионатом России и Украины не узаконены. Я принял Новороссийск. Тут есть спонсор, есть фанаты, задача - высшая лига».

- Это был 1992 год. 1992-й для меня потерян как для футболиста. Я поиграл в союзной первой лиге, поиграл в высшей украинской. Приезжаешь после такого в бывшую команду второй лиги и думаешь, что ты сейчас всех на одной ноге. А когда ты так себе говоришь, то начинаешь деградировать. 1993 год - наоборот. Все вокруг играли 4-4-2 с последним защитником и персональщиком, а мы перешли на 3-5-2. Потом ЦСКА Газзаева с этой схемой выиграл Кубок УЕФА. Сменили мы схему вынужденно. У нас два живых защитника осталось. Олег Васильевич перед игрой меня приглашает и говорит: «Будешь играть последнего защитника». Я: «Очень интересная мысль». Он: «Футболист центральной оси должен играть на любой позиции. Какая разница, опорного играть или последнего. Суть одна и та же». Объяснил мне, где стоять при «стандартах», пригласил еще одного защитника, говорит: «Все, ребята, играем 3-5-2». Обыграли Липецк на выезде, вернулись домой, шлепнули прямых конкурентов, потом шлепнули «Ростсельмаш» из высшей лиги в Кубке. Прошли до конца бульдозером, забили 120 мячей. Столько никто не забивал в первой лиге и никогда не забьет. Потом был переходный турнир, и мы облажались.

- Приехали с желанием всех порвать и выйти в высшую лигу. Другой мысли не было. Оказалось, все команды приехали к нам и предложили ничью. Мол, давайте с нами ничеечку, тех-тех шлепнете и проходите. Мы отказались. Всем сказали, что всех шлепнем. Первая игра с «Тюменью» - не забили пенальти, потом забили, потом создали кучу моментов. Судил арбитр Овчинников, мы позже узнали, что у него была задача на ничеечку. Минут за 8 до конца нам забивают с грубейшим фолом, а потом их нападающий с невероятной траектории попал в «девять». Потом играем с Самарой. Первый тайм - 0:0. На трибуне Бесков. Бесков посмотрел первый тайм и говорит: «2:0 «Черноморец» выиграет». И ушел. Мы проиграли 0:3. В матче с «Лучом» судья не засчитал 3 мяча. На 82-й минуте забиваем. Потом наш вратарь решил обыграть нападающего, потом «стандарт» - «сгорели» 1:2. Шок, непонимание. Просто были безумно самоуверенными. Прошли по первой лиге бульдозером, думали, дальше так и продолжится. Еще в сентябре 1993-го был убит президент «Черноморца» Владимир Георгиевич Бут. Все эти беспредельные судейские моменты по отношению к нам… При нем бы такого не допустили. Это был просто нереальный человек, для него футболист был больше, чем сын.

- Да. Его рано начали подпускать к команде, уже в 16 Володя начал выходить на поле. Меня поселили с ним в один номер. Я спрашиваю у его отца: «Как воспитывать?» Он: «Что угодно делай, только ногами в живот не бей». Я мог приехать, подзатыльник ему дать. Вот уж кто был талантище - левая нога, видение поля. Но это не тот человек, который будет упираться 365 дней в году. В 1997-м забивал в Лиге чемпионов, а потом рулевой «Боруссии» Невио Скала ушел - и все, начался у Володи закат.

- Да, а для меня футбол в 94-м закончился на 2 года. Шли в первой лиге на первом месте. У нас тренировка. Иду в обычный, не жесткий стык, чувствую, что-то с коленом. Мне говорят: «Все, скорее всего, у тебя мениск». Долматов говорит: «Колено сейчас сухое, либо играй, либо доламывайся».

- Ну да. Мол, не страхуй себя, делай все как делаешь. Если у тебя что-то там есть, это вылезет наружу.

- В то время это было абсолютно нормально. Тогда играли на обезболивающих уколах, с жуткими травмами… Воспитание-то было советское. Надо выходить на поле и погибать: «Доктор, мне обезболивающего сюда подколи». Да и зарабатывали только за счет премиальных за победы. Пошел, в общем, я на тренировку, сделал «вертушку» на больной ноге. Мне показалось, что на весь стадион было слышно, как мое колено хрустело. Идет упражнение: проход с фланга, подача. А я лежу на углу вратарской. Олег Васильевич: «Доктор, дрова унесите за поле». Поехал я в диспансер. Меня посмотрел хирург Балакирев. Он вообще не разговаривал с пациентами: заходишь в палату, повернись-отвернись. При этом очень хороший врач и человек. Он подошел и как надавил - у меня глаза на лоб. Говорит: «На стол его, операция через 3 дня». Я пришел в сознание прямо на столе - с наркозом не рассчитали, бывает. Очнулся в момент, когда мне только закончили зашивать и делали повязку. Чуть с ума не сошел от боли - хрящики отрезали, коленную чашечку распороли. Потом отвезли в палату на 8 человек. Жуткие боли, кровь прет в сустав, все распирает. Меня должны были подкалывать наркотическим препаратом, но, видимо, его кололи тем, кому нужнее было. Вместо этого кололи аспирин с димидролом, никакого эффекта. Был человек, которому делали операцию на локоть, ему друзья привозили алкоголь, он разносил водку. Пили стаканами - не вставляет. Боль была такая, что ничего не глушит. Только на третий день пришла медсестра. Я говорю: «Сейчас с ума сойду». Она сделала укол, так стало хорошо. Ничего не болит. Проходит какое-то время, она еще укол мне сделала. Я пошел в туалет, там вырубился - три дня не ел.

- Приехал в Новороссийск, а команда без меня выходила в высшую лигу. Начинается сбор. Олег Васильевич привез молодых дарований. Говорит: «Молодые ребята, талантливые, очень до побед голодные. Будут доказывать». Вот одно молодое дарование на моем колене это и доказало. Потом стало чуть получше. Поехали на сборы в Германию, играем с фарм-клубом «Боруссии». Закрываю мяч, удар приходится в левое бедро. Никакой грубости, но к вечеру у меня колено опухает, температура. Врач говорит: «Думаю, разрыв крестообразных связок». Приехали в Москву, в ЦИТО, меня смотрела Зоя Миронова - это легенда. Она говорит: «У тебя люфт в три стороны». В России тогда делали только искусственные лавсановые связки, руководство Новороссийска отправляет меня в Германию. Визу сам делал. Это не как сейчас, когда за футболиста все делают. Торчал пару дней у германского посольства. При разрыве связок можно спокойно ходить. Просто колено люфтует, нет стабильности. Получил визу на две недели.

- Мне сказали, что меня встретят. Я денег взял немного, долларов 500. Прилетаем, купил сигарет в аэропорту, маме парфюм, папе фотоаппарат. Осталось долларов 300-400. Выхожу в аэропорту, думаю, сейчас кто-то стоит с табличкой «Херр Лев Березнер». Никого. Думаю: ну задержался человек, пробки не только в Москве бывают. Взял себе дорогущего кофе. Время проходит, звоню в Новороссийск, говорю, что никого нет. В общем, никто меня не встретил, и получилось так, что я прожил три дня в аэропорту.

- Я домой звонил, говорил: «Звоните в Новороссийск, узнайте, что происходит!» На родителей досадовал за то, что у нас определитель номера был. Их дома нет, у меня деньги улетают. Спал в зале ожидания. В одну из ночей открываю глаза, рядом афроамериканец здоровый и поляк. Смотрю, а они открывают мою сумку, которая под головой у меня лежит. Я понимаю, если подам вид, то получу в бубен. Мне поляк что-то говорит, я тоже говорю: «Что происходит, кто такие?» Он мне: «Ты русский? А я поляк». Они встали и ушли. Потом нашли товарища, он работал в Новороссийске водителем, затем уехал в Германию. Приехал в аэропорт, забрал меня. Приехали к нему домой, начали звонить по всем номерам, что нам дали. Никто не берет трубку. И тут начиналась эта их европейская Пасха. Мне говорят: «Лев, мы собирались к нашим друзьям поехать в лагерь переселенцев на границе с Чехией. Не оставлять же тебя здесь». Я через всю Германию поехал с ними в этот лагерь. Там вроде какого-то кибуца, где люди карантин проходят. В итоге у меня виза заканчивается, мне улетать скоро. Я думаю: «Если мне операцию не сделают, играть в футбол больше не буду. Значит, не судьба». Приезжаю в аэропорт, прохожу контроль, ну и говорю напоследок товарищу: «Иван, позвони еще раз». Он звонит, там берут трубку. Как выяснилось, руководство «Черноморца» никуда не звонило. Оно отправило факс, что едет такой-то, встречайте такого-то. А в Германии автоматический факс. У нас думали: раз приняли, значит, прочитали. Девочка-секретарь потом сказала, что случайно в офис за документами заехала и увидела. На следующий день меня прооперировал очень хороший хирург в очень хорошей клинике. Получилось так, что я сыграл в официальном матче в конце июля 1994-го, а следующая моя официальная встреча случилась только в апреле 1996-го.

- Ну, сначала меня отчислили из «Черноморца» в начале 1995-го…

- Приехал я в Новороссийск на несколько дней врачу показаться. Всей командой, после победы над «Ротором», встретились на дискотеке в клубе. Долго веселились, радовались. Приехали на базу, а я с собой двух друзей пригласил. Их ночью встретили начальники команды. Спрашивают: «Кто такие? Что здесь делают?» Они: «А нас Лева пригласил». Утром просыпаюсь, заходит Долматов в номер и говорит: «Собирай вещи, ты отчислен». Я такой: «А что я сделал?» Он: «Коллектив разлагаешь. Не было же никакого нарушения режима. Вот ты приехал - все, сразу пьянка. Отчислен». В итоге потом сам восстанавливался. Утром на лечебную гимнастику, упражнения разные, массаж. Бегал. Бассейн. Везде ездил только на велосипеде. И так с мая по октябрь.

- Любому человеку даются испытания в жизни. Звонки тревожные уже были, когда чудили, зажигали. Сначала легкая травма - ты плюешь, думаешь, все нормально. И после какого-то очередного «нарушения режима» вдруг получаешь такую травму, что может поставить крест на твоей дальнейшей карьере. Сразу ведь по голове никогда не бьет. Сначала звоночки, их слышать надо. В общем, когда я начал восстанавливаться, была злость. Ты был игроком команды высшей лиги, не ушел в 1993-м, когда звали в другие российские клубы, звали в Израиль на очень хорошие деньги. Зол был. На то, что так со мной поступили. На себя. Хотел доказать.

- Осенью 96-го после очередного крупного поражения от московского клуба, произошел конфликт. Долматов хотел несколько человек отчислить. Команда написала письмо: мол, их отчислят, на поле не выйдем. В итоге уехал Долматов. Задача сохранения места в высшей лиге уже решена была. Он приехал в Москву, через какое-то время говорит: «Давай встретимся. Будут большие изменения в команде. Я бы хотел, чтобы мы забыли обиды. Мне нужны бойцы. Все, что тебе по контракту причиталось, тебе выплатят». Снова начал тренироваться с Новороссийском.

- Портовый город - жесткий город. Там очень много бизнес-интересов. Где есть бизнес-интересы, там бизнес-конфликты. В Новороссийске было много группировок: армянская, грузинская, греческая, русская, чеченская диаспора нефтяные портовые дела курировала. Но к футболистам всегда было хорошее отношение. Чеченская диаспора помогла команде. У нас начальник команды был из Чечни - Авалу Шамханов. У него кличка была «Долмат». Он младше был Олега Васильевича и кумиром у него в детстве был именно Долматов. В общем, город был - не забалуешь. С одной стороны, много где можно расслабиться. В то же время, настороже себя держать приходилось. Что угодно могло случиться. Могли в заведении отбить голову. Однажды я поздно возвращался, сел в такси, очнулся с шишкой на голове за городом. Там выходные были, я домой не полетел, чтоб родителей не пугать. Много шпаны. Громкие убийства были заказные. Портовый город со своим колоритом. Лихие 90-е очень лихо прошли в Новороссийске.

- Да. Май месяц, у меня ни одного мяча, ни одного пенальти не заработано. Мы сидели компанией, я говорю Позднякову: «Восемь-то своих забью». Он: «Какие восемь?» Альберт Догузов говорит: «А я верю, что Левчик забьет». Поспорили на сто бутылок шампанского. В итоге забил 9, заработал 6 пенальти.

- Ну, по-другому рассчитались. Просто он чуть раньше уехал в Австрию. Я потом был там, он меня встретил. Говорит: «Готов отдать». Я: «Ну как я на себе их повезу домой». А были бы в Новороссийске, пришлось бы выпивать дня три.

- Тчуйсе играл за «Горячий Ключ». Это первенство Краснодарского края. Дубль «Черноморца» тоже там играл. Вторым тренером тогда был Сергей Бутенко, он приехал, говорит Долматову: «Олег Васильич, камерунец есть один. Школы нет, бить не умеет, головой не умеет, но быстрый и один в один его никто не может обыграть». Купили его за 10 тысяч долларов, а через полтора года он играл в московском «Спартаке».

- Меня за одно интервью «Спорт-Экспрессу» Долматов чуть не убил. Интервью по телефону давалось, некоторые вещи исказили. Я бы не сказал, что был симулянтом. Но были команды, которые обижались. У каждого же своя правда? У каждого своя работа. Если эти пенальти кому-то казались сомнительными - ну это же не моя проблема? Как-то играл за «Динамо» Сухуми с «Факелом». В «Факеле» братья Морозовы, близкие мои друзья. В первом тайме им поставили 3 пенальти, 2 на мне заработаны. Леша Морозов говорит: «Еще раз упадешь, я тебя в Обнинске убью». Я: «Леш, ну я причем здесь? К судье иди». Вот первая лига союзных времен - это жесть. Выезды были: Майкоп, Черкесск, Нальчик, Грозный, Владикавказ, Элиста. Людям, которые рассказывают мне про беспредел в Новороссийске, хочется ответить: «Вот у вас были бы эти 6 выездов за один сезон, у вас в жизни не было бы претензий ни к судьям, ни к кому, ни о чем».

- Канищева и всю «Аланию» тех времен. Летали, валились в штрафной «на ура». Канищев - это вообще. Один из главных симулянтов того времени. Но поверьте, это тоже элемент футбола и большое искусство.

- Раньше были Колыванов, Кирьяков, Добровольский, Мостовой, Кечинов, Цымбаларь, Бузникин и многие другие. Дриблеры, индивидуально интересные игроки - потому и зарабатывали больше пенальти. Сейчас откуда взяться пенальти, если обыграть один в один для российского футболиста проблема? Халка обвиняют в симуляциях. Да, у него несколько раз получилось обмануть судей. Потому что он берет мяч и лезет - на двоих, на троих. Возникают сложные ситуации для судьи. Поди, увидь через частокол ног.

- Я не в восторге от него, хотя безусловно в каждой команде есть игроки, которые мне интересны. Например, Игнашевич мог бы выступать в любом топовом европейском клубе. При этом вокруг него нет ажиотажа. Семак, по-моему, недооценен был. Зырянов сумел всем все доказать. Из молодых - братья Комбаровы, Шатов, Файзулин, Глушаков. Вечно молодой Руслан Аджинджал.

- Про Денисова говорят, что он игрок европейского уровня. Звезда. Стоит 20 миллионов евро. Давайте сравнивать. Сами Хедира. Хаби Алонсо. Мартинес. Швайнштайгер. Уилшер. Бускетс. Эссьен, Макелеле в лучшие годы. Где они и где Денисов? Давайте просто футбол смотреть. Он достаточно одарен физически, не обсуждается. Хотя объем работы уже не тот. Достаточно чистый на мяче. Что дальше? Забрать у защитника, отдать ближнему? Остроты - зеро. Когда не обороняются всей командой и начинаются разрывы, эпизоды один в один, так из него порой клоуна делают. Аршавин же в моем понимании нанес непоправимый вред российскому футболу. Своим отношением, поведением, высказываниями. Фраза «Я никому ничего не должен» - фраза неадекватного человека. На самом деле одаренный футболист превратился в персонажа для пародий. Вы можете представить себе такого Яшина или Харламова? Язык его этот высунутый… Детей сейчас отучить не можем, чтоб они сейчас язык не высовывали, когда гол забивают.

- Футбол 90-х - это другой футбол. Современный футбол с точки зрения тактики ушел далеко вперед. Но то поколение индивидуально было однозначно сильнее. А когда в чемпионате много техничных игроков, то и защитники становятся лучше. Если смотреть матчи из 90-х, можно сойти с ума от той же «персоналки», похихикать над тактикой. Но если посмотреть на темп - он же просто несопоставим! Недавно смотрели матч из 90-х, французский «Нант» против «Текстильщика». Не «Реал» с «Барсой», а я был шокирован темпом, отдачей, уровнем борьбы, желанием. От этого мы отвыкли в современном российском футболе. Таких скоростей у нас сейчас нет. Футбол 90-х, он честнее был. В том плане, что сейчас все настолько перегрето - ценники, зарплаты, неадекватный пиар. Когда у нас 18-летнему столько денег дают сразу… В моем понимании человек должен сначала что-то сделать. В российском чемпионате больше 90 человек зарабатывают больше миллиона евро. Ни в одном европейском чемпионате такого нет. А команды первой и второй лиг банкротятся.

- Печально. Огонь прошел, воду прошел, медные трубы не прошел. На каком-то этапе сносит крышу. Тебе кажется: если что-то не получается, виноват тренер. Тебе кажется, что здоровья столько же, сколько в 23. Можно нарушать и не режимить.

- Приходит Федотов, приводит своих футболистов. Мы вылетаем, а ребята отдыхать приехали. Начался у меня конфликт лично с Федотовым. Он говорит руководству: «Березнера надо убирать, он плохо влияет на атмосферу». В какой-то момент подходит ко мне: «Все, я тебе и тренироваться не дам». Я так понимаю, руководство клуба пришло на тренировку, увидело меня и говорит: «А почему вот этот не играет?» У нас тренером вратарей был олимпийский чемпион Мельбурна Радзинский. Он спрашивает: «Лева, я смотрю, что ты делаешь на тренировках, твое место в составе не обсуждается. У тебя что-то болит?» Я сказал, что ничего не болит, он все понял.

- Радзинский говорит: «Я устрою тебя в Южную Корею или Израиль». Я: «Израиль подойдет, у меня брат там». Он: «Надо потренироваться, ближе к Новому году будут дозаявки, будь готов». Позвонил Долматову, попросил потренироваться в ЦСКА. Он согласился. Приезжаю, тренируюсь, подходит Долматов: «Я смотрю, у тебя в голове что-то переменилось. Нафиг тебе Израиль. Оставайся. Только я тебе место в составе не могу обещать». Я говорю: «Васильич, с вами в огонь и воду». Начинаются сборы и чувствую: что-то не идет. Не клеится. Прилетаем со сборов, должны отправляться в Португалию. Я утром открываю газету и узнаю, что у меня с Навоченко «предложения из-за границы». Я все понял, хотя Олег Васильич не позвонил, ничего не сказал. Я собрал вещи и уехал домой.

- Меня больше всего смутило, что Долматов мне не позвонил и ничего не сказал. У него трагедия была в семье, наверное, это повлияло.

- Знаете, у него не так давно был день рождения. Я ему позвонил и сказал: «Олег Васильич, никаких обид. При вас я футболистом стал, при вас и закончил». Как Тарас Бульба: «Я тебя породил, я тебя и убью». Значит, так должно было произойти.

- Мне сказали корреспонденты «Спорт-Экспресса»: если даешь добро, Гаджиев тебе позвонит. А «Анжи» играл в линию. «Черноморец» и ЦСКА Долматова и «Анжи». Переучиваться не надо. Но как раз неспокойно стало, мама отреагировала, я сказал: «Не надо». Из первой лиги звонили, но я за два года до этого заявил: «В первую, вторую лигу не поеду. Почувствую, что все - закончу». Мне никто не поверил. Я сказал это, когда в список 33-х лучших игроков чемпионата попал.

- Наверное, жалею, что не всегда вовремя слышал эти звонки судьбы. Все произошло не в один момент. Все равно своим отношением к делу начал предавать профессию. Болячки накапливаются, но ты понимаешь, что все не просто так. Нельзя предавать футбол. Поздно лег, плохо размялся, пошел гулять вместо восстановления. Люди зажигали и отрывались. Это предательство. Футбол такого не прощает. Я не исключение.

- В начале 90-х моему отцу понравилась идея создания аптеки. В 96-98-м были приличные вложения и от меня. Я тогда реально очень хорошо заработал. Переподписание контракта, подъемные, премиальные, выигрывали много, бонусы за голы. Может, в какой-то степени это меня и погубило, ведь когда ты знаешь, что за спиной нет плацдарма, многих вещей себе не позволяешь. В общем, получилась аптечная сеть «Фито-Фарма». В 2000-м я сел за парту, ГУУ, обнинский филиал. В 2003-м, получив кое-какие знания в вузе, возглавил предприятие. Сейчас я на этапе продажи бизнеса, договариваемся с федеральной аптечной сетью «Ригла». Это как с футболом. Ты понимаешь, что точка роста пройдена. Надо идти дальше, искать себя в чем-то другом.

- Я не знаю, что было бы с моими деньгами, если бы они не были вложены. Когда закончил играть, у меня наличных почти не было, они были в бизнес вложены. Зачастую люди просто не готовы к новым реалиям жизни. Футболист живет на базе, читает газету, его кормят-поят-одевают-возят. Я сам приезжал в Обнинск, не знал, сколько стоит хлеб, молоко, творог, мясо. Просто не ходил по магазинам никогда. Первые три года после футбола - это был кошмар. Ты отрываешься от жесткой дисциплины. Тебе не надо рано вставать. Тебе не надо идти на взвешивание. Тебя не накажут, если ты где-то зависнешь на 2 дня. В 2003-м я понял, что хоть и учусь в институте, живу бесцельно, потихоньку деградирую. Три с половиной года не пил после этого. Вообще ни грамма. Я понял, что алкоголь ведет в другую сторону. Многие из-за алкоголя и остаются у разбитого корыта. Куча друзей, девочки, это все затягивает. И в какой-то момент ты смотришь, а у тебя нет ничего.

- С огромным уважением. Он зарабатывает не на продаже углеводородов, металлов или госконтрактах, а за счет грамотного построения бизнеса. С РЖД, «Газпромом» и «Лукойлом» бороться сложно. Хотя, возможно, на каком-то этапе он предпримет попытку. Но на данном этапе с тем количеством денег, которое, как Галицкий говорит, он готов тратить на футбол, задачу чемпионства ему не решать.

- Случайно. В 2005-м, когда были выборы, решил: лучше пойти и не пройти, чем не пойти и пожалеть. Мы к тому времени уже полтора года работали с лекарственным обеспечением льготных категорий населения. Для меня этот поход в политику означал: пусть люди дадут оценку моей работе. Огромное количество достойных людей шло на выборы. Мне казалось, попасть в пятерку по округу нереально. Видимо, люди оценили работу.

- Я шел по Старому Городу (район Обнинска, - прим.«Sports.ru»), где очень много ветеранов, пенсионеров, думающих людей. Наличие футбольной карьеры в той ситуации не было решающим фактором.

- Есть глобальная политика, на федеральном уровне. Ее даже комментировать не хочется. У нас в городе многие депутаты - люди, которые состоялись, которых знают. Они искренне хотят сделать что-то хорошее. В это мало кто верит. Я одному человеку сказал: «Даже если за 5 лет депутатства ты каждый год будешь помогать 2-3 людям, это уже неплохо». Я уже 8 лет депутат. Считаю, много хороших дел сделано. Мне себя не в чем упрекнуть.

- Богаче точно не стал. Стал ли как человек лучше? Думаю, нет. Стал циничнее, наверное. Начинаешь понимать, что всем помочь нельзя.

- Многих волнует проблема ЖКХ. Многие обращаются за финансовой помощью. Нуждающихся людей с больными детьми, больными родственниками, тяжелыми заболеваниями очень много.

- Я отдаю себе отчет: то, где сейчас нахожусь, это мой потолок. Не потому, что не хочу большего, я просто адекватно оцениваю. Я такой человек: могу что-то скреативить, но системно каждый день приходить - это для меня мука. Уходя выше, ты попадаешь в систему. На местном уровне есть депутаты-самовыдвиженцы. Они идут не от партии, за них голосуют как за человека, а не как за партию. Попадая в Законодательное собрание области или еще выше, ты уже идешь от партии. Раз ты от партии, значит, решают за тебя. Ты можешь высказывать свое мнение, но ты не можешь голосовать против позиции партии. Идти туда, где придется голосовать за позицию большинства, даже если она мне не нравится, мне не хочется.

- А кого все устраивает? Понимаете, если у человека относительно все хорошо - в спорте, бизнесе, политической карьере - это не значит, что он идиот. Что он не видит, что в стране происходит - Сердюков, «борьба с коррупцией», 20 процентов населения за чертой бедности, проблемы образования, здравоохранения, огромные госрасходы… Раньше люди хотели идти в бизнес, теперь они хотят в чиновники. Что-то не то в «королевстве датском».

- Страна не может быть в тупике. Тупик - это конец пути, а мы на распутье.