поиск по сайту
Волейбол. Тет-а-тет

Юлия Свистина: «На Канарах мы были«русской мафией», а я - «Терминатором»

Ю
лия Свистина - одна из самых именитых воспитанниц кубанского волейбола. Игрок, который совершенствовал свое мастерство в течение всей спортивной карьеры. Юлия и сейчас неразрывно связана со спортом, потому что ее продолжение жизни - воспитание будущих звезд. Рассказ Свистиной корреспонденту «Независимой спортивной газеты» об истории становления сначала игрока, потом - многодетной мамы и детского тренера - на редкость искренен и захватывающе интересен.
Активна, как мама, характером - в папу
- Юлия, расскажите о своем детстве.
- Я родилась в Костроме. Моя мама, Александра Владимировна, кубанская казачка, родом из станицы Черноерковской. В молодости она работала на краснодарском камвольно-суконном комбинате и училась заочно в текстильном институте. Папа, Николай Александрович, родом из Воронежской области, работал там же, на КСК, наладчиком станков. По окончании института мама уехала по распределению в Кострому вместе с папой. В Костроме родился сначала мой старший брат Эдуард, потом я. У мамы всегда был характер лидера. Она везде стремилась быть первой: на работе, в общественной жизни, участвовала в различных кружках, занималась спортом. У нее очень много грамот: по волейболу, по легкой атлетике, настольному теннису. Но больше всего она любила волейбол. Мама воспитывала меня своим примером, в любую свободную минуту читала книги. Она ездила на смотры строя и песни в Москву. Везде участвовала. При заводе был клуб, я помню, мы с братом тоже выступали там иногда: пели песни, читали стихи. Мама всему этому нас учила.
фото: Getty Images
- Вы и ростом - в маму?
- Нет, высоким у меня был папа, я в него пошла. У него 1 метр 94 сантиметра роста, а у меня - на сантиметр меньше. А брат, пошел в маму. Я не только ростом, но и внешне больше похожа на папу. А мама всегда ревновала и говорила: «Нет, это моя дочь». (Смеется). Ну, как все мамы. По общественной активности я, конечно, в маму. А характером - в папу. У меня и клички были потом соответствующие, в детстве - «Дядя Степа», а в игроцком прошлом - «Терминатор». (Смеется). Из-за того, что меня не проломить, хотя внутри там такие бури бывают! Отец был очень крепкий, здоровый мужчина. Жил, правда, не очень долго, тромб оторвался. Папа умер в 2006-м. В один день я узнала, что беременна первым ребенком и что у меня умер папа. Умер, так и не узнав, что у него будет внук… Но, как говорят: Бог забирает, Бог и дает. Так и у нас сложилось…
- Когда же семья Свистиных вернулась в Краснодар?
- Мы переехали, когда мне было 8 лет. Я пошла в 3-й класс, так как в школу ходила с 6-ти лет. Мама работала главным бухгалтером на Краснодарском мясокомбинате. Отец - газоэлектросварщиком на краснодарской ТЭЦ. Получил высший разряд, его на работе ценили. Жаль, отдохнуть так и не успел… Мама скончалась в 2014-м. В тот день, когда я узнала, что моим третьим ребенком будет девочка, мне позвонили из больницы: «Ваша мама умерла…» И тоже такое удивительное совпадение: Бог взял маму, а дал нам с мужем доченьку Машу. В родительском доме в Краснодаре сейчас живет мой брат с семьей.
- Недавно мы отметили 75-летие великой Победы. В каждой семье из бывшего Советского Союза есть свои герои Великой Отечественной. Чью память каждый год 9 мая почитает род Свистиных?
- Из рода Свистиных я дотошно всех героев не знаю: мои дедушка и бабушка рано ушли из жизни. Знаю только, что дедушка по отцу - Свистин Александр Владимирович - сидел в немецком концлагере, каким-то чудом там выжил и вернулся. Непростая у него судьба была… Яркая военная история у дедушки мужа по линии его мамы - Скаредина Павла Леонтьевича. Родом они с женой, Анной Степановной, с Урала. В войну дедушку мобилизовали, а его молодая жена бежала за поездом. Каким-то чудом ей удалось его догнать, он остановился на ближайшем полустанке. Они с дедушкой отошли от поезда, а эшелон… ушел. А потом тот эшелон, от которого отстал дедушка, разбомбили немцы. Так дедушка чудом остался жив. Он проработал всю войну на «Уралмаше», собирал знаменитые танки. Трудился дедушка для фронта так, что получил орден Трудового Красного знамени.
Из детства - в профессию
- Юля, как в ваше детство пришел волейбол? Кто ваш первый наставник?
- Я училась в 3-м классе, когда к нам в 43-ю школу пришел тренер по волейболу - Виктор Николаевич Бессарабов. Раньше он тренировал только мальчиков, а тут решил поработать с девочками. По молодости Виктор Николаевич стажировался в лагерях для трудных подростков и получил там соответствующий опыт воспитания таких детей. Так что работа с нами была для него, что семечки щелкать, разбирался быстро (смеется). Единственное, что мне не нравилось - сильно обзывался, бывало и матом. Я тогда не все такие слова даже знала. У нас же в семье самым ругательным словом было «поросенок», которым я на грубость тренера иногда и отвечала (смеется). Тренер знал моих родителей и понимал, что я буду немаленького роста, будущее нашего спорта (смеется) и вцепился как бы в меня клешнями своими большими и спортивными.
- А вы в волейбол влюбились сразу?
- Нет, не сразу. В подростковом возрасте стала пропускать тренировки. В 13-14 лет вместо тренировки шла делать прическу, чтобы понравиться мальчикам (улыбается). Могла и игру пропустить важную для школы. Виктор Николаевич за это ругал меня, а мне часто было «по барабану» (смеется). Думала: ну чего они ко мне пристали! Я хочу выглядеть красивой, должна нравиться мальчикам, а у меня руки синие. Нас заставляли тяжелым баскетбольным мячом набивать руки, отрабатывая возле стенки прием снизу. А это же синяки страшные. Потом переломный возраст прошел, постепенно что-то начало получаться. И как-то Виктор Николаевич сказал мне: иди на «Динамо», пусть тебя там попробуют.
- Как происходило становление профессиональной волейболистки?
- В 15 лет я пришла в команду Владимира Васильевича Синицына, который тогда после Зиновьева и Третьяка только начинал с ней работать. Пришла, а у меня руки-крюки для такой команды. Там же уже все мастеровитые были. Задаянчук, Гайдамака, Кутья, которая потом стала Боговской. Кузьменко, потом она стала Босенко. Все на меня кричали: что у тебя за руки такие корявые? И двигаться ты не умеешь! Я от такого отношения не хотела туда ходить (смеется). Но Владимир Васильевич настоял, и постепенно меня начали подтягивать в состав. А в 17 лет я начала понемногу играть в высшей лиге «Б». Я мало чего еще умела, для центральной была тяжеловата, и меня поставили диагональной. Поначалу должна была во второй зоне поставить блок и иногда делать передачу. Передача у меня летела корявая, а блок получался через раз. Какое там мастерство? Ничего не было. Если удавалось раз за партию блок поставить, потом 2-3 - все вокруг радовались, а я светилась счастьем. Но со временем стало получаться не только на блоке, но и другие элементы. И я благодарна Владимиру Васильевичу за то, что он меня убедил остаться, за то, что строго спрашивал и многому научил.
- Расскажите о ваших первых достижениях?
- В следующем сезоне мы играли уже в высшей лиге «А» и взяли Кубок России. Я окрепла, выходила в стартовом составе и постепенно выдвигалась в лидеры. До меня в диагонали играла Вика Авилова из Крымска. Но она была ниже меня ростом, и за счет этого я выиграла у нее конкуренцию. На том Кубке России в 1994-м мне дали приз лучшего игрока. Мы и в год нашего дебюта в «вышке» «А» заняли неплохое 6-е место. А еще меня взяли в сборную России на Всемирную Универсиаду вместе с Наташей Задаянчук. Сезон-1995/96 мы провели в суперлиге. Не попали в финальную часть чемпионата, но команда дала бой старожилам: Омску, Челябинску, да и «Уралочке», и заняла 7-е место. А я стала игроком заметным настолько, что многие клубы стали приглашать к себе. Но Синицын меня везде выслеживал, ругал за всё про всё, бдил, чтобы я никуда не уходила (улыбается). Когда мы подписывали контракт, мне не было еще и 18-ти и в нем были жесткие условия. Но по окончании сезона я сказала Владимиру Васильевичу, что собираюсь уходить, не решив окончательно - куда. Потому что у меня голова от эйфории от большого внимания закружилась немного. Звездная болезнь это называется.
- Какие-то еще обстоятельства были, которые заставили вас в 1996-м покинуть не только команду, но и родной дом?
- Я чувствовала себя в определенной мере в кабале у тренера, который всё время давил: «Ты никто и тебя пока зовут «Никак». Ты должна оставаться тут. Подписывай контракт на 5 лет». Если бы он хотя бы нормально, нежнее, со мной поговорил, но он считался только со старшими, которые составляли костяк команды. А молодым говорил, что мы такие бараны, что у нас в башке пустое место и там всё звенит, гремят колокола, что в нас надо еще вливать и вливать… Но я ведь думала: как же, ведь я уже пусть не супер, но мини-звезда, а со мной не считаются! (Смеется). Меня часто «полоскали» на собраниях команды. Однажды после такого собрания, я помню, выхожу - ног своих «не вижу», и четко говорю себе: не хочу оставаться здесь! Мы, правда, тоже набедокурили на финале суперлиги в Москве. В ночь вылезли через окно и поехали кататься по столице. Вернулись только под утро. С одной стороны, я понимаю бешенство Владимир Васильевича: ведь нам надо было после бессонной ночи играть на победу. Но всё же его реакция там была чрезмерно бурной. Я приехала домой, пожаловалась маме. Мама всегда за педагогов была. Но, чувствую, в том случае приняла и мою сторону. Сказала как-то неоднозначно: «Разберемся…» С квартирой тоже была заморочка. Мне дали квартиру без отделки в новом доме, да и его никак не могли сдать из-за трещины в стене. Все эти факторы тогда сыграли роль в моей судьбе. Но еще раз скажу. Уже с высоты лет, понимаю, как во многом прав был тогда Владимир Васильевич. С нами молодыми тяжело было - ветер в голове! А он же для нас старался, всё делал для команды. Так что реально благодарна Синицыну - он очень многое для меня в жизни сделал.
Я обалдела от Одессы
- Почему вы перешли в украинский чемпионат, причем, в не самый сильный клуб?
- Я сидела дома, не ходила на тренировки. Ко мне приезжали какие-то люди от Владимира Васильевича - уговаривали всячески, где-то пугали: «Москва - против, федерация обеспокоена…» Я же в 1994-м в сборную страны, в «молодежку», привлекалась. Там я как раз познакомилась с Любовью Соколовой. И мы заняли 1-е место на Европе. Как-то мне домой вдруг звонят из Америки, где как раз проходила Олимпиада, и представляются: «Я - главный тренер сборной Украины, Игорь Дмитриевич Филиштинский. Одновременно тренирую одесский клуб «Джинестра». Не хотела бы ты попробовать свои силы в нашем клубе?» И мне понравился уже сам подход: мягкий и деликатный. «Приезжай, посмотришь, как мы играем, попробуешь с нами поработать. Если понравится, останешься на хороших условиях. Мы не настаиваем и примем любое твое решение».
Приехала я в Одессу. Мне говорят: «Побудешь у нас неделю. Понравится - останешься. Нет - уедешь». Я уже обалдела от красоты Одессы, от ее неподражаемого юмора, а тут еще такое обхождение! Мне тут же дали общежитие семейного типа. Чистенькое. Комнаты уютные, всем оборудованные. Неделю я там потренировались. Девчонки, как девчонки. Кто-то недоволен был, что конкурентка приехала, чьи-то деньги забрала, чью-то квартиру мне отдали. Другие - хорошо сразу отнеслись. Это, как везде.
- Расскажите об условиях контракта с «Джинестрой»?
- При его обсуждении моим условием было: квартира - равноценная краснодарской, которую я сдала, но с ремонтом. Хорошо, сказали, первый сезон будет притирочным, а на следующий мы заключаем с тобой контракт и постараемся дать квартиру, какую ты сама выберешь. На следующий год я подписала контракт, мне дали квартиру с отделкой в районе, который мне понравился. Квартира переходила мне в собственность после 3-х лет выступлений в «Джинестре». По истечении 3-го года мне вручили документы на квартиру и предложили продолжить карьеру в Одессе со словами: «Проси, что хочешь». Я говорю, ну давайте еще год за «двушку». Они согласились. Но я получила не «двушку», а доплату. Деньги отдала родителям на ремонт их дома. После, когда выступала в Турции, продала квартиру в Одессе (я раньше думала, что глупость сделала, продавая ее, а сейчас, когда даже приехать в Одессу огромная проблема - вижу, что правильно сделала). На Украине мы занимали все время вторые места. В лидерах там были Луганск, Черкассы. Запорожье тоже было не подарок. Неплохо играли, но нам чуть-чуть не хватало для 1-го места. У меня еще тоже не было полноценных лидерских качеств, но новые навыки игрока я получила.
- Что вы получили от украинского клуба в профессиональном плане?
- Прежде всего, определенный опыт. Филиштинский, сам в прошлом связующий, научил меня правильно пасовать. Разумеется, я не была связующей, но мне приходилось и это делать, потому что тренер там мне давал волю. Я играла везде. Менялась на блоке с центром, и мне приходилось допасовывать во вторую зону. Филиштинский говорил: «У тебя есть своя фишка, талант. Потенциал хорош, его надо только раскрыть. С таким ростом ты бы стала игроком мирового уровня. Жаль, поздно мне попалась». Меня видели другие клубы Украины и стали переманивать к себе. Но остановило то, что либо жизнь уже научила, либо то, что я не хотела портить отношения с тренером и бегать из клуба в клуб в погоне за какой-то выгодой. На первом плане для меня были человеческие отношения.
- В интернете часто можно встретить: «Юлия Свистина - украинская волейболистка». Проясните, пожалуйста, ситуацию со своим российско-украинским спортивным гражданством?
- В Одессе мне предложили получить украинское гражданство, чтобы я не считалась легионером, как аналогично делается и в России. Подумав, я согласилась. Я 2 года играла и за сборную Украины. Мы выступали на чемпионатах Европы, поэтому и встречается: «Юлия Свистина - украинская волейболистка». В испанском «Тенерифе» я тоже выступала как украинка. А потом, когда после «Тенерифе» приехала в Балаково, мне говорят: мы не можем тебя взять из-за лимита на легионеров. Я поехала в Одессу, чтобы отказаться от украинского гражданства. И мне вдруг спокойно возвращают мой российский паспорт. Он, оказывается, не был уничтожен. Это позволило мне сразу же выступать за Балаково в качестве российского игрока.
В Турции тренер меня сломал, потом - собрал заново
- Но сначала вы оказались в Турции. Как это произошло?
- После 4-х лет в Одессе Филиштинский мне сказал: «Хочешь - уходи, но не в украинский клуб. Ты уже переросла наш чемпионат, а прибавить можешь еще сильно. У меня много знакомых специалистов по всему миру. Я могу поспособствовать тебе попасть в любую страну, которую ты захочешь». Я говорю: что, прям везде можно? А самой страшно. Думаю, куда ехать? Языка не знаю, образования нет, машину с трудом научилась водить. Подумала и сказала, хочу играть там, где есть русские. Игорь Дмитриевич предложил турецкий «Вакифбанк», с которым работал украинский тренер Бузаев. В нем играли русскоговорящие пасующая и нападающая первого темпа. Так я попала в «крутой замес» турецкого чемпионата, который, конечно же, был выше уровнем, чем украинский. «Вакифбанк» занимал в нем лидирующие позиции, но там был еще «Экдзаджибаши», за который выступали наши из «Уралочки»: Ирина Смирнова, мама Ксении Парубец, Любовь Соколова, Татьяна Грачева и высокорослые турчанки. Где они их набрали, до сих пор удивляюсь? Я думала турецкие женщины выше 160 сантиметров и не растут (смеется). В чемпионате хватало и таких, низкорослых. Особенно у нас в «Вакифбанке». Я их называла «горох». Но у этого «гороха» была такая жила, такой характер, что «возили» и высокорослых! В этом и тренера, конечно заслуга. Он собрал этот «горох» до кучи с нами, и мы умудрялись с грандами бороться на равных. Выкатывали там такие 5 партий, что специалисты ходили и слизывали с нас каноны волейбола мирового уровня. Владимир Никитич Бузаев оказался действительно очень крутым и амбициозным специалистом. Он с успехом применял азиатскую скоростную систему игры. Высокорослые топ-мастера мирового уровня не понимали, как этот турецкий «горох» может прошивать их высоченный блок! Я не говорю о себе. Со своим ростом я обязана была забивать против высокого блока.
- Что вам дал турецкий период как игроку?
- В «Вакифбанке» Бузаев меня полностью сломал, а потом собрал заново (смеется). Полностью поставил новую технику замаха, заставил по-другому работать руку и спину. У меня сразу подскочила результативность атак. Но это произошло после полугодовой шлифовки, притирки и напряженной работы. Я его во всем слушалась, буквально в рот заглядывала (смеется). Команда получала выходные после игр, а меня заставляли пахать. Это был тяжелейший год, который я иногда вспоминаю с содроганием. Я, помню, прилетела в отпуск в Краснодар, мама меня встречает и рыдает. Я ей - мам, чего ты плачешь? А она мне в ответ: «Юля, да от тебя же остались кожа да кости». А я действительно, уезжала, брюки на меня в обтяжку были, вернулась - они на мне болтаются (смеется). Но такое надо было сделать с собой. От меня все тренеры требовали, чтобы я худела. После этого выносливость приходит, и высота прыжка увеличивается. К концу сезона я уже постепенно влилась в состав, начала давать результат. Мы все равно уступили в чемпионате 1-е место «Экдзаджибаши», но были полны решимости взять реванш в следующем сезоне.
- Начиная с Турции, вы все больше играли в доигровке. Кто же привил вам навыки приема, элемента, который так хромает в российском волейболе?
- Карполь Николай Васильевич, когда я попала в молодежную сборную России. Он, тренер главной сборной, обязательно приглядывал за молодыми, обеспечивая преемственность поколений. Смотрел на игроков, корректировал работу тренеров. Приезжал на сборы в Алушту и там чехвостил нас: «Вот ваши ноги не двигаются, стоите, как вкопанные. И что вы ползаете, как беременные тараканы…» Он, бывало, кричал так, что ты хочешь не хочешь, а станешь и в нужную позицию, и задвигаешься как надо. Но он не только кричал. У Карполя был набор очень эффективных двигательных упражнений, которые быстро улучшали тот же прием.
- И как прошел второй турецкий сезон?
- Его я начала уже с другим настроением, с другим восприятием игры. Бузаев сказал: «Ты из тех людей, которые способны и хотят перестроиться. У тебя есть необходимая для этого гибкость ума. Это тоже своего рода талант. Будешь слушать меня - станешь лучшей в Европе!» Мне, конечно, в это верилось с трудом, но постепенно все газеты начали писать обо мне. Тренеры других команд приходили на тренировки и говорили своим игрокам: «Вот, учитесь у Свистиной, как можно добиться нового уровня в уже зрелом возрасте». А потом Бузаев показывает мне рейтинг Лиги чемпионов, в котором я - 4-я среди всех европейских звезд. И говорит:«Ну, Юля, тебя теперь будет Европа рвать к себе». Потом случился финал Лиги чемпионов-2002 в Стамбуле. Мы проиграли выход в «Финал четырех» «Экдзаджибаши». В Турцию приехали гранды европейского волейбола: итальянский «Фопапедритте», «Тенерифе» из Испании, французские «Канны». Мне сразу бросилась в глаза атмосфера, царящая в «Тенерифе». Европейские команды вообще ведут себя куда более вольготно и свободно, нежели российские. Мы какие-то зажатые: строем вошли, строем - вышли. А те ходят свободно, всему радуются, смеются. Но и «Тенерифе» среди них выделялся. Рядом с игроками тренеры, болельщики, все общаются между собой, веселятся. Я думаю: «Ничего себе?!» И вот с таким настроением «Тенерифе» вышел в финал. Правда там проиграли француженкам, но абсолютно не расстроились, продолжали смеяться и после игры, к ним подошел руководитель клуба, все радостно обнялись, прямо, как одна семья. И глядя на них, я подумала: «Ну, блин, может, и я когда-нибудь буду с ними?» Пришла домой, нашла на карте в Испании маленькую точку на карте среди Канарских островов в Атлантическом океане - остров Тенерифе. И еще больше размечталась о чуде.
Мечты сбываются!
- Что-то поспособствовало свершению чуда?
- «Вакифбанк» снова стал 2-м в Турции, хотя мы бились в серии из 5-ти игр с «Экдзаджибаши» насмерть. Мы не попали и в «Финал четырех» Лиги чемпионов. Тренеры разбивали двери в подтрибунке, болельщики двух клубов дрались между собой. Наши - рыдали от горя. Очень эмоционально проходят игры в турецком чемпионате. По итогам сезона Бузаеву сказали: «Вы подвиньтесь. Ваша система игры устарела, и мы проигрываем из-за этого». После чего нам Бузаев прямым текстом заявил: «Хотите - оставайтесь, но я бы не хотел этого».
Мне звонило руководство «Вакифбанка», предлагали новый контракт. Но до них мне позвонила Марина Дубинина, игрок «Тенерифе», выходец с Украины и передала предложение клуба попробовать свои силы у них. И тоже мягко, ненавязчиво: «Мы тебя не тянем, приезжай на недельку, посмотри. Не понравится - можешь спокойно уехать». Я опять же думаю - ё-моё, со мной, как со звездой разговаривают? Ладно, поеду попробую.
- Расскажите о первом впечатлении от самого большого из Канарских островов?
- В Испанию я поехала с Игорем Дмитриевичем Филиштинским и его дочерью, в качестве переводчика. Нас встретил руководитель клуба, познакомил с командой, с условиями проживания и тренировок. Меня поселили в резиденции у моря, как они называют океан, в 3-х комнатной небольшой квартире. А вокруг: красота - не налюбуешься! И я смотрю на всё это и думаю: неужели моя мечта сбылась? Помню, мне еще мой первый тренер Виктор Николаевич сказал: «Никогда в своей жизни ты не должна оставаться в тени. Ищи себе место под солнцем!» И вот я смотрела вокруг и думала: так вот оно, мое место под солнцем! Мои мечты о нем сбылись! А там, правда, жарко и под солнцем, неподалеку - пустыни Марокко, Сахара, но Тенерифе, Канары с их ласковым морем - это райский уголок! Конечно же, я согласилась на предложение «Тенерифе».
- Руководил командой уже Сэлинджер?
- Нет, первый год я работала с аргентинцем Капрару - однофамильцем итальянского Капрары, будущего тренера российской сборной. Мы проиграли в моем первом сезоне на Тенерифе финал чемпионата Испании, да и в Лиге чемпионов выступили неважно, остановились в четвертьфинале. Взяли только менее престижный Кубок Королевы Испании. Но по завершении сезона ко мне подошел президент клуба и сказал: «Мы будем формировать «команду мечты» на следующий год, и предлагаем тебе новый контракт».
- И кого же еще пригласили в «команду мечты»?
- К нам перешла из Лас-Пальмаса знаменитая кубинка Магали Карвахаль (включенная в 2011-м в волейбольный «Зал славы» и названная лучшей блокирующей за всю историю волейбола,-прим.В.М.) Это был игрок, просто нереальный. Это тайфун Карибского моря! Она делала такое, что смотришь на нее с открытым ртом: ну как это у нее получается? Она центральная блокирующая - великолепно атаковала в полуметре от сетки и даже с задней линии. И из 2-й зоны. Ей было тогда уже 34 года, скоростной уже не назовешь, но у неё настолько высоким был съем мяча, что ни один блок, даже высокоорганизованный, не мог ее поймать. Никто не мог понять, как она это делает? И мы, глядя на то, что ей удается при уже неоптимальном весе, думали: а как же она в молодости играла? Для команды и для меня огромной радостью стало появление Елены Годиной. Она, правда, не смогла сразу помочь, месяца 2 ждала, пока Спортивный арбитражный суд урегулирует вопрос по ее трудоустройству. Какие-то палки в колеса ей ставил Карполь, не отдавал Годиной трансферные документы. Но Лена суд выиграла и присоединилась к нам.
Про «галеры» Сэлинджера на Канарах и в Краснодаре
- И вот тогда появился в команде Авитал Сэлинджер?
- Да, возглавил обновленный «Тенерифе» Авитал Сэлинджер. Мы его сначала всерьез и открыто не восприняли. Маленький, неказистый, негромкий. У него были очень тяжелые и жесткие тренировки. Наши игроки были под 2 метра, а его стиль, больше восточный, в котором всё строится на блоке-защите, а не на нападении, требовал, чтобы мы наклонились как можно ниже для готовности к прыжку за уходящим мячом в долю секунды. Для этого он заставлял нас приседать со штангой до 100 килограммов веса, а Лена Година со словцом таким жестким дружит и, бывало, тренера посылала… (Улыбается). Но всё расставила по своим местам Карвахаль. Она сказала: «Я с этим тренером играла в Японии, вы не посмеете с ним так обращаться!» И великий игрок своим личным уважением к Сэлинджеру заставил нас по-другому взглянуть на тренера.
- Какой же эффект дали тренировки Сэлинджера?
- В конце чемпионата, помню, приносят фотографию команды, на которой я во весь свой рост стою, согнувшись в приеме, и я впервые увидела, что у женщины могут быть такие рельефные мышцы ног. И мне стало понятно, что это результат нашей работы с Сэлинджером, когда он гнул нас к полу поближе. Тогда мне казалось, что и после тренировки я иду домой в таком же согнутом положении. Да, нам, конечно, могли забить, но уже не так легко, как прежде. Наш блок смягчал удары, а дальше уже вступала в дело защита. Это был уже третий тренер, у которого я постигала новое для меня после России. Нам ведь как говорили дома: вас уже всему научили в ДЮСШ, на этом багаже вы должны играть. Азам учат в детстве, а в суперлиге всё только шлифуется. Но ведь на том же блоке - шаг шагу рознь. С приходом Сэлинджера мы, здоровые тетки, неоднократные чемпионки всевозможных турниров, в том числе и Олимпиад, стояли и повторяли за ним шаги группового блока. Учились правильно выносить руки.
- Почему Сэлинджеру в период его работы с 2012 по 2014 годы в Краснодаре удалось выиграть только Кубок вызова ЕКВ, ведь состав в те 2 сезона был очень приличный: в первом - Хукер, Хавелкова, Крючкова, Меркулова, Марюхнич, во втором добавились Соколова, Кальдерон? И это я еще не всех назвал…
- В тот период мы с Сэлинджером встретились, но я забыла все английские и испанские слова. Впала в какой-то ступор. А он говорит: «Вы были у меня лучшей!» А взгляд у него грустный такой… И я поняла, что ему тут туго приходится. Сэлинджер в моей жизни оставил неизгладимый след. Это был действительно гуру - мастер своего дела. Другое дело, как его восприняли в Краснодаре. Сэлинджеру было сложно понять и принять русский менталитет. В Европе он добивался от игроков четкого выполнения своих требований. У нас же, насколько я наслышана, игроки очень много упирались, не понимали или делали вид, что не понимают, чего он от них хочет. Не принимали его систему. Не нашлось в команде такого авторитета, как Карвахаль, который бы сказал: «А ну-ка, рот свой закрыли, нагнулись и работаем!»
Звездный миг и звезды «Тенерифе»
- Вспомните свой звездный миг в «Тенерифе»?
- Однажды была такая игра, где я показала, как можно быть защитником и принимающим с таким ростом. Я проспала и опаздывала на финальную встречу чемпионата Испании с «Лас-Пальмасом». Гнала машину так, что была вся мокрая. Выжимала из нее всё. Забегаю, а команды уже разминку провели и начали играть. Я влетаю в зал, а Сэлинджер всем сказал: «Не трогайте ее». Я только переоделась, еще не играла, а у меня уже вся форма мокрая. Он выпустил меня на площадку. Пару раз я бежала в трибуны и возвращала мяч в игру оттуда. Потом я прыгала к скамейкам, падала там, доставая мяч. И не только я, все мои подруги по команде, люди, заслуженные-перезаслуженные, тоже падали и кувыркались, спасая мертвые мячи. И мы выиграли 3:1. После игры обнимались, прыгали и кричали: «Мы победили!» А Сэлинджер после игры подошел ко мне, пожал руку и сказал: «Ты - мужик!» (Смеется). Я не поняла этого, конечно, а он говорит мне после всего: «Сегодня выиграли не те, кто забивал. Не Година или Карвахаль. Сегодня выиграла ты теми тремя мячами, которые достала».
- Расскажите о своей самой значимой победе: в Лиге чемпионов 2004 года?
- Да, нам тогда не было равных. Мы проиграли в Лиге чемпионов только одну игру - 2:3 «Уралочке» в Екатеринбурге. В «Финале 4-х» сначала обыграли 3:0 азербайджанский «Азеррейл» со знаменитой Натальей Маммадовой, а на следующий день сразились с «Перуджей» за титул. У итальянок состав был тоже сильный. Две кубинки, пасующая - наша Ирина Кириллова, из сборных США, Польши игроки. Я, честно говоря, в той игре дрогнула. Дрогнула психологически в приеме. Когда летят «пушки», и только в тебя, то выстоять сложно. Меня убирали, выходила замена и тоже не справлялась. Снова выходила я, и ошибалась. С расстройства и в атаке била в блок. Вовремя вмешался Сэлинджер. Он взял минуту. Отвел в сторонку меня одну. Поперебирал пальцами обеих рук. Ни слова не сказал и отправил снова в бой. И вот таким образом он привел меня в порядок. Я успокоилась, прошел какой-то «тупизм», включила голову, всё-таки отпринимала, начала бить на высоте по задней линии, и мы выиграли легко 5-й сет. Много сделал и наш блок. Чехлили или смягчали, а после смягчения отрабатывала подстраховка. В 5-м сете мы смяли «Перуджу» блоком. С перепугу стала шмалять по аутам кубинка Агуэро, а полячка Свиневич неудачно наступила на ногу нашему игроку, подвернула себе ногу и не смогла продолжить матч. Ну и родные стены нам помогли. Болельщики поддержали здорово.
- Часто вспоминаете своих подруг по «Тенерифе»?
- Конечно! Нам там всем дали клички. Карвахаль была «Тайфун», я - «Терминатор», Година - «Матадор». А еще меня, Лену и Марину называли «русская мафия». Сэлинджер любил на тренировках игры команд в 3 игрока со связкой. Мы - «русская мафия» - становились на заднюю линию, а связка под сетку. И не было нам равных! Выносили всех! (Смеется). Мы с Дубининой - лучшие защитники, а Година - убийца! Мы поднимали все мячи, а Лена забивала. Да и мы с Мариной тоже умели забить. Против нас никто не хотел становиться, мы ведь играли «на интерес»: проигравшие - проставляются. Сэлинджер пытался разбить нашу тройку. Но мы кричали: «Нельзя, «русская мафия» бессмертна!» (Хохочет). Много было веселых моментов. И шуток хватало. В моей карьере те 2 года неизгладимы и красочны! Тогда было сочетание молодости и энергии, которые помогали побеждать тяготы и лишения. Я запомнила тех людей на всю жизнь. Потому что ты поборол с ними трудности и добился ярчайших побед.
- Что послужило предпосылкой расставания с «Тенерифе»?
- Я повредила в Испании мениск. Неудачно приземлилась в конце сезона и доигрывала через боль на уколах. Потом уже и ночами не могла от боли спать. Мне предлагали остаться в Тенерифе еще на сезон: «Юля, мы тебя вылечим, ты еще очень нужна нам».
А еще меня терзали такие мысли: ну для чего я живу? Уже под 30, всё уже случилось, везде побывала и на Канарах даже. (Смеется). Деньги вроде есть, но для чего-то же я появилась на свет? Спорт скоро закончится, а что потом? Закрадывались мысли и о потомстве. Но вы знаете, в большом спорте так мало времени для личной жизни. И я решила вернуться в Россию.
Деньги и счастье Балаково
- Юля, вы сыграли в разных клубах и странах. Где больше всего, если не секрет, удалось заработать на жизнь?
- Вы не поверите, но в Балаково. Я когда летела из Испании в 2004-м, руководители балаковского клуба умудрились перехватить меня в Москве. Предложили мне поработать у них. И тут же назвали такую сумму контракта, что моя русская душа сначала развернулась, а потом обратно завернулась. (Смеется). Всё выполнили, весь контракт полностью, как обещали. Всё было на высоте. Мы взяли 3-е место в суперлиге. Хотя поначалу как всегда мне непросто было притереться к игрокам. Но к концу сезона всё наладилось. Мы в 2005-м взяли бронзу чемпионата России и дошли до финала Кубка ЕКВ. На нем я встретила своих прошлогодних соперниц по Лиге чемпионов - итальянскую «Перуджу». Многие из нас тогда дрогнули, вообще не знали, что делать. У меня такого страха не было, сказался международный опыт. Мы проиграли 0:3, но итальянцы меня выделили и вручили приз лучшего игрока.
- Почему же следующий сезон для Балаково оказался не столь удачным?
- Поменялась команда, ушли игроки, ушел в Москву тренер Владислав Фадеев. Пришел новый тренер из московского «Луча» и начал грузить нас безумными нагрузками. Я и другие девушки в возрасте почувствовали их сразу на своих проблемных местах. Я - на колене: окончательно полетел мой мениск. Мне его почистили осенью в Москве, я попробовала играть после операции, но колено распухало, и мне порекомендовали сделать паузу на восстановление. Я чувствовала себя не в своей тарелке: подвела команду, не отдала клубу должное за отношение ко мне. Они и платили хорошо, и лечили меня. Но надо было восстановить колено, и я взяла паузу.
- В ту паузу вы родили и своего первого ребенка?
- Да, я подумала, а что зря время терять? (Смеется). Надо рожать. Родила Кирилла. Потом поехала в Алушту с маленьким ребенком. И затем опять всё как закрутилось снова! В Балаково вернулся Владислав Валерьевич Фадеев, и мы с ним в 2008-м заняли 10-е место.
Вторая молодость в Краснодаре
- Расскажите о возвращении в Краснодар дюжину лет спустя.
- Летом приезжаю домой, думаю - пора остановиться. Ребенок требует больше внимания. Не позовут, буду сидеть дома. Тут начал звонить Владимир Синицын: «Юля, ты нам нужна очень! Помоги! Без тебя нам в суперлигу не выйти. У меня трое хороших есть: Света Левина и две Наташи: Чумакова и Вдовина». Думаю, да, хорошие игроки, надо попробовать. И по деньгам всё устроило. Я согласилась, и мы оба были счастливы. (Смеется).
- Чем запомнился победный сезон в высшей лиге «А»?
- Владимир Васильевич Синицын меня позвал, много пообещал, и всё обещанное выполнил. Грех обижаться. Единственное что: мне было тяжело играть в высшей лиге «А» по сравнению с годами за границей и даже в суперлиге за Балаково. Просто изнурительный календарь: команд много и каждая с каждой играли по 4 раза с разъездами на туры. Наша необъятная Россия, это что-то! (Смеется). А ну-ка - полетай от Калининграда до Сахалина. В этом даже в суперлиге тяжело. Да и уровень игроков был такой, что я уже отвыкла. Но ничего, выдержали, выстояли, задачу выполнили.
Начали сезон мы с Владимиром Васильичем, а заканчивали с Михаилом Омельченко. Руководство уже подумывало об объединении мужского и женского «Динамо» и на роль генерального директора планировался Руслан Иосифович Олихвер. Он и порекомендовал укрепить команду для гарантии выхода в суперлигу опытным Михаилом Омельченко. На этой почве было много скандалов. Это отражалось на команде: она разбилась на группы - краснодарские и приезжие. Кто за, кто против? Атмосфера в команде в тот период была нездоровая. Но всё-таки поставили Омельченко. Он сумел настроить команду на победу. После изнурительного предварительного этапа был еще финальный 2-круговой турнир. Тяжело было, но выдержали.
- Расскажите о манере общения с командой Михаила Омельченко.
- Омельченко много кричал, он много раз был помощником у Николая Карполя и перенял его внешние манеры. После Европы мне было дико слышать, как он орал: «Дура, идиотка!», переходил на личности. Часто он не мог подобрать нужных слов, чтобы мы поняли, в чем ошибаемся, что надо изменить в игре, чтобы повернуть ее в нашу сторону. Вместо делового диалога с командой мы часто слышали плохо связанную речь. Но он мог спросить с игрока так, что мы боялись. Как это делает Карполь для мобилизации игроков. После этого игрок выворачивается наизнанку и делает всё на пределе. Но у нас не сошлись характеры, и на следующий сезон контракт мне не предложили. Омельченко сказал прямым текстом: «Свистина не должна столько получать и здесь быть». Однако так получилось, что и ему скоро не оказалось места в клубе. После неудачного старта главным тренером вместо него назначили Юрия Маричева, который тренировал мужское «Динамо». Я от него прямо балдела! Так мне нравилось, как Юрий Николаевич работал с девочками. Разговор, подход к игрокам, толковые объяснения - всё располагало к нему. Огромная разница была между Маричевым и Омельченко.
- А Маричев не предлагал вам вернуться в команду?
- Он меня спросил: «Юля, ты готова принимать, защищаться? Мне нужен такой игрок». В доигровке тогда были Аня Макарова и Наташа Маммадова, игроки высокорослые, плохо гнущиеся. Прием в команде хромал. Говорю:«Так я же это с успехом делала и в «Вакифбанке», и в «Тенерифе». Конечно, готова».
- Почему же мы не увидели вас снова в «Динамо»?
- До подписания контракта оставалась неделя. Я ехала в анапский «Волейград», где тренировалась команда, и чувствую, что-то мне поплохело. Оказалось: я беременна вторым ребенком. Шок! В голове рой мыслей… Когда ты всю жизнь в спорте, ты - ненормальный человек. Спорт, словно наркотик для тебя. И вот тебе только пообещали этот самый «наркотик», уже дают и… тут же его отбирают. У меня в тот момент была страшная ломка… Я была сама не своя. Варила борщ и могла пролить его на себя. Ходила, что-то делала, а голова думала о другом. Очень тяжело мне было смириться, что придется заканчивать. У меня словно отбирали самое дорогое в жизни, и она словно потеряла для меня смысл. Думала: какой тут ребенок? Сохранила мне тогда ребенка тренер «Динамо» Татьяна Боговская. Я ведь пошла на аборт, сидела под кабинетом гинеколога, оттуда позвонила Тане, а она мне: «Юля, какой аборт? Я тебя убью! Иди домой, успокойся!»
- Татьяна Боговская не крестная ли вашего Даниила?
- (Разочарованно). Так вот же, только с течением времени я поняла: какая я всё же ненормальная, что не пригласила Татьяну крестной мамой Даниила. Она сыграла в моей жизни такую роль! Таня - единственная из клуба ко мне пришла, когда я лежала в больнице. И она мне принесла тогда цветы. Это было как луч солнца для меня. Так радостно! Она всегда для меня - гуру и наставник. Всегда направляла меня в нужное русло. Я и сейчас к ней за советом обращаюсь: у нее уже богатый тренерский опыт, а я только начинаю. И она без утайки делится им со мной. Нас иногда собирает Владимир Васильевич Синицын, то поколение игроков 90-х годов. Это действительно душевные встречи, воспоминания, смех… Молодость - это то, что остается в памяти навсегда.
Другая профессия
- Попыток вернуться в большой волейбол не было?
- Да, уже после рождения Даниила пыталась вернуться. Поехала с ним в Хабаровск, но меня хватило там только на 2 месяца. Отношение ко мне там было ужасное. Мне надо было плавно входить в процесс, а я попала в оборот. Рядом были молодые девочки, выносливые и ретивые, а я рядом с ними ковыляла, как старуха (смеется). Сказала: я не заслуживаю такого и уехала. К тому же, колени у меня раздулись, и я поняла: всё, надо завязывать, мой поезд ушел…
- Какое вы получили образование, профессию? Расскажите чем стали заниматься после волейбола.
- Я закончила институт физкультуры, получила «корочку» со специальностью преподаватель физкультуры. Но учителем не работала, да и не хотела. Мой старший сын Кирилл по совету знакомых поступил в 20-ю школу. Как-то к ним пришел тренер по баскетболу: Михаил Михайлович Бигаев. Кирилл мальчик рослый и тренеру понравился: «Хороший материал. Давайте, попробуем». И я тоже стала знакомиться с баскетболом, тренер стал и мне показывать элементы игры, я увлеклась и поняла, что до этого занималась совсем не тем видом спорта (смеется). У меня что-то начало получаться. Я стала тренеру помогать, взяла на себя организационные вопросы. Вела родительский комитет, ездила с ними, помогала на соревнованиях. Буквально прошлой зимой мы выступали в Волгограде. Михал Михалыч говорит: «Если бы не ты, я бы давно ушел». У Бигаева нет звания «заслуженный тренер», но он очень уважаемый специалист в баскетбольных кругах. Сейчас растит детей для баскетбольного интерната «Локомотива», а раньше занимался работой и со взрослым и баскетболистами «Локо». Михал Михалыч меня очень многому научил. Передает свои знания об изменениях в детском организме с возрастом, опыт подхода к детям разных возрастов. Рядом с ним я поняла, что ничего не знаю, и буквально впитываю его советы. Да, я люблю детей, но, чтобы довести их до определенного уровня мастерства, этого недостаточно. Вникаю в тонкости баскетбола, и Михаил Михайлович уже доверяет мне в выборе стартовой и резервных пятерок.
- Кирилл уже в системе «Локомотива» тренируется?
- Да, его взяли в молодежный интернат. Первый год там. Но пока только на перспективу. Много ему еще надо прибавлять, но пацан рослый и, главное, голова соображает. Мысль быстрая. Я думаю, что из Кирилла должен получиться баскетболист.
В Академии Любови Соколовой
- Не раз видел вас во Дворце «Олимп» на играх краснодарского «Динамо» в спортивном костюме с лэйблом «Академия волейбола Краснодарского края»?
- Да, летом на меня вышла генеральный директор Академии Любовь Соколова и предложила поработать у них со словами: «Я хочу, чтобы у меня работали не околоволейбольные люди, а бывшие профессиональные игроки, многого добившиеся. Я хочу, чтобы вы распределились по районам города для большего охвата детей». Мы с ней встретились с директором школы на Комсомольском, которая предоставила нам спортзал и возможность отбора девочек. Одновременно я договорилась с Михаилом Михайловичем, что будем распределять время между баскетболом и волейболом не только мое, но и выделения зала. Что мне понравилось, когда пришла и объявила: меня приняли на работу в «Академию волейбола», в ответ услышала: «Молодец»! И так же, как и прежде, приветливо относились и безо всякого продолжали помогать советом. Так я сейчас и работаю, то с баскетболистами, то с волейболистками. Работа с девочками только начата. Что-то еще сложно сказать об успехах. Вы же видите, как скомкана сейчас вся жизнь из-за коронавируса.
- В этом сезоне регулярно видел вас на играх «Динамо». Чего, на ваш взгляд, не хватило краснодарской команде для более высокого результата?
Юлия Свистина в роли комментатора в дуэте с Константином Перминовым
 
- После приглашения в Академию волейбола я стала регулярно бывать на играх. Прежде всего, мне важно перенять опыт ведении игры тренерами. А встречу с «Минчанкой» провела в роли телекомментатора. На мой взгляд, «Динамо» не хватало в сезоне ключевого игрока, лучше бы - легионера. За ним бы подтянулись те молодые игроки, которых сейчас большинство в команде. Но в разговоре со мной гендиректор клуба сказал, что они не могут в силу ряда причин пригласить легионера. Что касается игровых элементов, то бросаются в глаза недостатки в подаче и блок-защите. Даже в матче с «Минчанкой», не самой сильной командой, не всегда удавалось поставить организованный блок. Команда временами выглядела растерянной. Не проявляла внутреннюю сплоченность, которая особо проявляется при игре от блока в защите. Блок-защита - это самые сложные элементы взаимодействия, которые игроки постигают не один год. Видно было, как Константин Ушаков, сам в прошлом очень сильный связующий, дает четкие указания связке по направлению передач в концовках партий. Жаль, не всегда они удавались пасующим. Причем, молодая Мишагина мне понравилась больше, чем более опытная Лазарева.
- Насколько мне известно, параллельно и самостоятельно в Краснодаре в прошлом году с детьми начала работать и Светлана Сурцева, бывший известный мастер волейбола, в том числе и по игре за краснодарское «Динамо». Это ваш конкурент?
- Я Свету очень хорошо знаю как игрока. Мы с ней играли в Балаково. И очень ценю ее как детского тренера. Она работает с творческим подходом, отдается работе с детьми в полной мере. На каких основаниях она работает, я даже не интересовалась. Хотя со Светой Сурцевой я в тесных отношениях. Я ее очень уважаю. Она ездит на повышение тренерской квалификации, и делится со мной новыми знаниями. Ну и я ей всегда рада помочь, чем могу. Несмотря на мой опыт игрока, работа детского тренера - это совершенно другое. Мне многие помогают советом. Тот же Владимир Васильевич Синицын, но я поняла, что всё надо испытать на своей шкуре. Лучше всего учатся только на своих ошибках.
- Обучение девочек в Академии волейбола оплачивают родители?
- Нет, обучение у нас бесплатное. Тренеры на ставке работают, но нам платят не за счет родителей наших воспитанников. Наша задача - выявлять талантливых девочек, растить из них будущих мастеров волейбола. С самыми талантливыми будет подписывать контракты, прежде всего, краснодарское «Динамо», и потом уже другие клубы. Но всё это еще впереди. Девчонки, с которыми я начала заниматься первыми, они так и остались, а вот новенькие, как пришли, так и ушли. Не знаю, с чем это связано. Ну, не успела, я, наверное, дать еще, не знаю, чего я им даю, но что-то даю (улыбается).
Семья и дети
- Юля, с детьми какого возраста вы работаете?
- У меня есть девочки 2008-2011 годов рождения. Приходили даже 2012-го. Положа руку на сердце, мне хочется собрать команду под свою дочь Машу. Она у меня 2014 года, но кое-что уже умеет. Я хожу по детским садам, выискиваю перспективных среди ее ровесниц. Маша растет у меня высокой, в маму. Ей еще нет 6-ти лет, а многие дают ей все 8. Она ходит со мной на тренировки, потихоньку уже и принимает сверху и бьет (смеется). Мы с ней постепенно идем: от простого - к сложному. Трое моих детей рождались через 4 года, и большой удачей для нас стало то, что у них одна и та же первая учительница, замечательный педагог - Дьяченко Людмила Ивановна. К ней через год пойдет и Маша.
Юлия Свистина с дочерью Машей
 
- А второй ваш сын, Даниил, занимается спортом?
- Даниил тоже пошел на баскетбол. Сейчас он в 3-м классе, пока никаких особых успехов у нас нет. Занимается Даниил без особого желания. Но тренер увидел в нем какой-то талант. Говорит: «Твой ребенок - ниндзя. Он может выйти один против шестерых и противостоять им». Вы знаете, детский спорт и воспитание - это настолько сложно, что мы должны терпеть, терпеть и терпеть. И верить в то, что из них обязательно что-то будет. И как раз в тренере Даниила есть то, чего мне еще не хватает: терпения, мудрости, умения ждать.
- Расскажите, где и как вы познакомились с мужем?
- (Улыбается). Это было в подростковом возрасте. Мой брат дружил с компанией ребят, в которой был и Владислав. Как то брат пригласил меня на одну из их вечеринок, и там я увидела Владислава. Симпатичный парень, всё при нем. Лет в 17-18 мы с ним в первый раз поцеловались, и всё. Потом я уехала на Украину, затем моталась по Европе. И вот летом, когда я приехала после «Тенерифе» в Краснодар, мы как-то снова встретились. Ну и всё закрутилось вновь… И вот от этого вихря любви (смеется) после первого сезона в Балаково у нас родился Кирилл. К его рождению подтолкнула и пауза, которую пришлось взять для восстановления после операции на мениске. Я сказала Владиславу, ну что мы будем время терять, давай уже детей делать (смеется). Мои дети носят фамилию мужа - Лузань. Я в свое время не хотела менять фамилию из-за мороки с заменой паспорта, документов на квартиру, игрового имени на майке - и осталась Свистиной. Муж сначала обижался, но уже, по-моему, привык.
- Лет 10 назад вы характеризовали себя так: общительная, веселая, неконфликтная. А сейчас что-то в характере изменилось или добавилось?
- Ой, не знаю. Ну, наверное, я стала поосторожнее с людьми. Добавилось рассудительности, ума (смеется). Больше стала разбираться в жизни, научилась принимать взвешенные решения. Кто со мною общаются, говорят, ты - человек настроения. Бывает, не можем тебя понять, ты сегодня одна, завтра - другая. Но я стараюсь никого не обидеть, хотя бывает иногда скажешь лишнее и обидишь кого-то без какого-то умыслы, сам того не желая. Люди не всегда это понимают и воспринимают сказанное на свой счет. А я по-прежнему не люблю конфликтовать. Если такое случится, долго переживаю. Не люблю, когда на меня давят. В таких случаях я начинаю замыкаться в себе, теряюсь. Я стараюсь таких людей избегать. Это всё сохранилось еще с молодости. Я люблю, когда люди по-простому друг к другу относятся, сходятся, а в конфликтных ситуациях говорят в лицо друг другу, а не там где-то за спиной. И естественно, чтобы не теряли при этом уважения друг к другу. Это - прежде всего. Может и дети ко мне поэтому так относятся? Бывает, прикрикну на них, потом говорю, ну это же вы меня довели, не делаете то, что я от вас на тренировках требую.
Я - человек сердобольный, но с юмором
- Как вам нынешний Краснодар с его размахом строительства и резким увеличением численности?
- Я иногда выезжаю в центр города, наш Комсомольский микрорайон несколько на отшибе. Конечно, Краснодар поменялся, с годами стал другим, расцвел, можно так сказать. Но и люди меняются. Если раньше в любой двор зайдешь и каждый тебе рад, то сейчас более обособленно стали жить. Загораживаемся заборами: частная территория. Люди меньше доверяют друг другу, относятся с опаской. Как-то злее стали. Даже в трамваях чувствуется какая-то агрессивность, недружелюбие. Я за сохранение семейных традиций, на которых мы воспитаны. Когда мы собирались всей родней, многочисленными семьями, и какие столы выкатывали! Хотя жили не богаче. Сейчас же этого нет. Абсолютно нет. Слишком много сейчас обозленных людей и так мало добра. Я вообще такой человек, сердобольный (смеется). Мне всех жалко, особенно бездомных животных. Я их собирала, лечили мы тут всем домом, отвозила в приюты. Слава Богу, сейчас их не так много. Наверное, службы городские работают.
- Сейчас по всей стране, да и в мире активно действуют волонтеры, помогающие людям из группы риска, врачам, спасающим нас от коронавируса. Вам приходилось встречаться с ними?
- Приходилось и очень близко (смеется). На карантине мы в своем доме организовали волонтерское движение помощи пенсионерам. Мы и маски нашили, и продукты пошли купили тем, кто не может выйти в магазин. Сбегали на наш дешевый базар, тут рядом, «Кормилица», накупили продуктов, приперли эти тяжести, раздали по квартирам. Насколько же были счастливы и благодарны нам эти пенсионеры, которым нельзя выходить из квартиры!
- Насколько, по-вашему, другим будет мир после коронавируса? Верите ли в то, что люди перестанут обмениваться рукопожатиями или поцелуями?
- Я настолько скептически отношусь к ситуации вокруг коронавируса… Думаю, что он какой-то искусственно созданный. И, по-моему, его чересчур раздувают СМИ. Стала сопоставлять факты, связанные с коронавирусом, как происходило его распространение, и у меня возникли вопросы: где Китай и где Европа, где Америка? Почему тогда на Дальнем Востоке у нас не вспыхнуло, где китайцев - море? Во Владивостоке ведь не было такой масштабной эпидемии, как в тех же Италии, Испании. Слава Богу, что не было, но как-то странно это всё. Сопоставляю с тем, что раньше нам говорили: что-то грядет, то ли война, то ли всемирная катастрофа - запустят какое-то биологическое оружие. Неужели оно и появилось? Говорили: нам грозит дистанционное управление людьми. Неужели всё к этому идет? Как же не хочется во всё это верить! Много смотрю и слушаю, что говорят разные люди о нынешней ситуации. И я больше верю, почему-то, не официальному мнению.
- Не кажется ли вам, что в современном мире наиболее уязвимы дети, а не люди преклонного поколения, у них есть запас нравственной устойчивости?
- Мне так жалко в этой ситуации наших детей. Эта школа вот сейчас на дистанционном обучении, новые сложности. По-моему, с этим дистанционным обучением они тупеют. С этими тестами несчастными с ответами: «Да - нет». Что-то они дают? Сомневаюсь… Что ребенок, думаете, всё время сидит вот в этих платформах? Он просидел у меня 10 минут, а потом играет в игры. И сидит целыми днями в этих играх. Ну и что? Какой спортсмен из него потом будет? Он будет толстый, глаза не видят, какой там режим? Нам сказали: «Сиди дома!» Вот мы и сидим, но нужен свежий воздух, нужно ходить, бегать, играть в подвижные игры. Ну, хоть немного это ведь должно быть у детей. Сейчас детям скажешь: «Ну что ты, как Буратино?» А они мне: «А кто это?» Мне уже это страшно. Не знают они персонажей русских сказок. Я им найду советский мультик, смотрите, а они мне: «Мам, ну чо ты? Это какой-то позор» (Хохочет). А мы ведь выросли на этих мультиках. Самые страшные персонажи моего детства - Кощей Бессмертный и Баба Яга. Сколько страху было увидеть их. Но приходил Иван Царевич и побеждал всех злодеев. И дарил детской душе уверенность на всю жизнь.
- Вы о чем-нибудь сожалеете, вспоминая прошлое?
- Абсолютно ни о чем. Нет, я жалею об одном: что у меня тогда не было столько ума, как сейчас (хохочет). Хотелось бы с этим умом вернуться назад и прожить ту же жизнь, связанную со спортом.
- Есть ли поговорка или фраза, которая вас вдохновляет в сложные жизненные моменты?
- Есть такие. Они больше из кинофильмов. Я вообще люблю шутить. Подружки мне говорят: ну ты вообще молодец, никогда не унываешь! А я вспомню в грустный момент: «Вася, ты мне рубль должен!» из «Афони», и грусть проходит (хохочет). Не знаю, почему именно она? Я обожаю фильм «Любовь и голуби». Бесконечно его пересматриваю, брала заграницу, и он там был моим талисманом, моим попутчиком по странам, моей отдушиной. Столько в нем глубины русской души, любви, юмора. Люблю классику кинокомедий: «Бриллиантовая рука», «Приключения Шурика»…
- Часто ли чувствуете себя счастливым человеком?
- (После паузы). Да, конечно. Я счастлива, что работаю с людьми, которые меня понимают, и мне приятно с ними каждый день общаться и видеться. Счастлива, когда выезжаю с детской командой и вижу плоды своего труда. Когда у ребенка получается то, чему я его учила. И они сами радуются этому. Меня делает счастливой победа каждого ребенка над собой. Счастлива, когда что-то получается у моих сыновей Кирилла и Даниила. Я смотрю, как растет моя Маша, как в ней проявляюсь я, мои старания. Я просто таю, и с ней абсолютно счастлива!..
Владимир Мороз